Отрок. Бешеный Лис (Часть 3-4)

— Не стрелять, я сказал! — Снова заорал невидимый командир засады.

— Некогда возиться, — отозвался другой голос — сейчас ему помощь подойдет!

— Успеем, если замахнется, бей в руку, он нам живой нужен.

Голоса раздавались совсем недалеко. Лежа на спине, Мишка уперся ногой в рычаг и изо всех сил потянул на себя приклад, в глазах потемнело от напряжения, стрела с широким охотничьим наконечником, больше напоминавшим обоюдоострый кинжал, чиркнула по ноге чуть выше колена, Мишка дернулся, и тут стопор, все-таки щелкнул, поставив оружие на боевой взвод.

— Что, гниды болотные, зассали? — Заорал во всю глотку Мишка. — Подходи по очереди, всем яйца отстригу!

Мишка перевернулся на живот и по-пластунски подполз к хвосту лошади.

— Белояр! Время уходит, давай… а-а-а!

Вот и пригодилось умение стрелять на звук. Мишка попытался снова взвести самострел, но ногу полоснула такая боль, что он чуть не закричал. Штанина быстро набухала кровью.

— Шуйка! — Опять подал голос командир засады, видимо его-то и звали Белояром. — Шуйка, ты живой?

— Белояр, угребище звезданутое, ты — следующий! — Надрывался Мишка. — Подай-ка голос еще раз!

Он перевернул самострел и попытался отжать рычаг левой ногой, ничего не вышло.

«Ну что ж, сэр, осталось два кинжала. Один метну, а второй… как получится, но живым не дамся. Где ж наши-то? Чиф, псина моя, может только ранен? Падлы, нет, хоть одного еще, но зарежу!»

— А ну, мужики, все разом! — Попытался взбодрить своих Белояр.

— Сам лезь! Живой он ему нужен, как же!..

— Белояр! Он Шуйке, и, правда, как обещал. Это самое… прямо туда и угадал!

— Да ты что?

— Правда! Без памяти он, кровью исходит.

«Какое приятное известие. Надо же, как удачно получилось. А мужики-то хлипкие, не поднимет их Белояр в атаку. Может, и продержусь до наших? Еще бы хоть разок стрельнуть! Господи, нога-то как болит».

— Белояр, поперек тебя и наискось, выкидыш крысиный, оглоблей сделанный, дерьмом вскормленный, на рожне сушеный, в портянку запеленатый, на колоде плющенный, в дымоход пропущенный, скрученный, порванный, лешим уворованный! — Выдал в полный голос зацепившуюся в памяти с детства похабную скороговорку Мишка. — Видишь? Я свои обещания выполняю! Подай голосок-то, приголублю, как девку, век помнить будешь!

Над дорогой повисла тишина.

— Белояр! Чего молчишь, клещ мокрожопый? Труханул, урод? Опарыш ты, а не мужик, и место твое на гноище, муха с дерьма на тебя не пересядет — побрезгует! Мать твоя потаскуха с упырем тебя прижила, а жена от тебя в хлев бегает к хряку. Весь род твой поганый — урод на уроде: бабы с бородами, мужики с грудями, девки рябые, пацаны кривые, сам ты шпаренный, вареный, сзади подпаленный…

В лошадиный труп ударила стрела.

— Во-во, все вы такие: хромые пляшут, немые песни поют. Поди сюда, красавец писаный, я тебе винчестер отформатирую. Мудозвонить нечем станет.

Еще одна стрела вжикнула в миллиметрах над лошадиным боком и ушла в сугроб.

— Белояр!!! Курва бродячая, раком ставленая, винтом с левой резьбой, от ноздри до ануса, сик транзит глория мунди, дебил! Ворох драный, шельма шкрябанная…

— Скачут!!! — Взвился над дорогой испуганный голос.

— Готовсь! Бей по коням! — Скомандовал Белояр.

Из-за поворота вылетели всадники. Плотным строем, прикрытые щитами, уставив копья. Кони переднего ряда укрыты железными налобниками и кольчужными нагрудниками, стрелы лесовиков бессильно тюкали в броню и в щиты, ни один конь не упал, ни один всадник не дрогнул. В такие атаки ратнинцы ходить умели, а противники у них бывали и покруче бездоспешных лесовиков.

Мишка вжался в снег, но конная лавина аккуратно обтекла его с двух сторон и ушла вперед. Лес наполнился криками, лязгом оружия, конским ржанием. Мишка перебрался через лошадиную тушу и пополз к лежащему на окровавленном снегу Чифу. Пес был мертв, стрелять лесовики умели. Прижав к груди голову погибшего друга, Мишка тихонечко, по щенячьи заскулил.