Отрок. Перелом

Раскроив голову одному из чужаков прихваченной в лесу палкой, сбив с ног и связав двух других, мальчишки попытались поймать коней, но безуспешно – те шарахались от чужаков. Подманивать их сейчас – время дорого, и ребята ринулись на помощь остальным.

Тем временем бестолковый «новик», который бросил на полпути Сойку и, вопреки приказу старшего, пытался вернуться, так и не смог помочь своим младшим – наткнулся на Ершика с Тяпой и Степкой. Справиться с тремя мальчишками взрослому парню не должно было составить труда, но у него и это не вышло.

Сидор Тяпа, очень крупный для своих лет парень, всегда чуть сонный, немного ленивый и не обременяющий голову лишними, на его взгляд, мыслями, давно и крепко подружился с маленьким, юрким и беспокойным Епифаном Ершиком, готовым выпустить иглы по любому поводу, по примеру своего речного тезки. Ершик вечно придумывал что-нибудь интересное, на голову себе и Тяпе. И понимали приятели друг друга почти без слов.

Утром Ершик растолкал Тяпу и, преодолев его лень, заставил выломать в кустах две длинные палки. В ответ на недовольное ворчание друга он только ткнул пальцем в сторону Ефима Одинца, который уже пробовал в сторонке самодельное копье. И пока Тяпа, недовольно ворча, чистил древки и делал на них расщепы для ножей, Ершик отыскал остатки кожаного ремня, которым треножили коней.

Через час оба вертели в руках по копью, хотя и разного размера. Если у Ершика древко едва превышало его самого на две головы, то себе Тяпа смастерил длинней и толще. Конечно, как боевое оружие эти самоделки стоили немного, но против рыси или другого хищника даже с таким можно выходить увереннее, чем с ножом или дубиной – других врагов мальчишки тогда и не ждали. Вот на эту-то пару, да на присоединившегося к ним Степку, вооруженного дубиной, и налетел торопившийся на помощь коноводам незадачливый «новик».

Основную тяжесть боя принял на себя Тяпа – и куда только девались его медлительность и неуклюжесть! Отрок прыгал, как весенний кузнечик, и тыкал во врага своим нелепым с виду копьем, не попадал и на удивление быстро отдергивал его назад, не давая ни перехватить, ни перерубить. Ершик с напарником старались зайти сзади, но чужак все время то отходил, то перемещался вбок, не подставляя спину под удар. И все же Ершик со Степкой срывали все его попытки самому атаковать Тяпу.

Долго так продолжаться не могло. Пот лил со всех, солнце перевалило за полдень, и жара давала себя знать.

В конце концов противники вынуждены были остановиться и отдышаться. Чужак рассматривал ратнинских отроков, оценивая их возможности. И то ли уж такой у него неудачный день выдался, то ли вообще он был не слишком сообразителен, да и опыта должного не имел, но и тут он совершил очередную ошибку. Стоявшего справа некрупного мальчишку с дубиной он не сильно опасался. Самого мелкого из троих, вооруженного самоделковым и коротким копьем, стоило держать под приглядом – шустер больно. А вот третий, ростом почти с него самого, а в плечах даже пошире, не особо умело орудовавший длинным копьем, показался самым опасным. Его-то он и решил убить в первую очередь.

И рассчитал он все вроде бы правильно: мальчишка с дубинкой не успеет ничего сделать, а двое более опасных – прямо перед ним. Если напасть быстро, то одного-то точно достанет. Но главной целью своей атаки он выбрал Тяпу.

Тот, понимая, что на равных противостоять взрослому парню не сможет, попытался отскочить, но нога угодила в кротовину. Отрок потерял равновесие, шагнул пару раз назад и с размаху сел на землю, выронив копье и в следующее мгновение кувырнулся в сторону, уходя от удара. Почему и зачем он это сделал, он бы и сам не объяснил. Выполнил то, чему учили чуть не месяц; даже задница заныла, словно почувствовав сапог наставника, помогавший в учебе. Ершик отскочил в другую сторону.

Чужак не ожидал такого подарка, но оценил его сразу. Как только мальчишка с копьем упал, он рванулся к нему, вскидывая топор для удара, но кувырок Сидора спас тому жизнь. Новик быстро повернулся, вновь занося топор, теперь уже наверняка. И тут резкий толчок и укол вбок, почти в спину, под самые ребра напомнил ему о втором, мелком, которого он совершенно упустил из виду, погнавшись за легкой, как ему показалось, жертвой.

Ершик бил наверняка, вложив в удар весь свой небольшой вес. Затем выдернул копье и, дождавшись, когда противник начнет поворачиваться к нему, ударил во второй раз. В живот, под ремень.

В грудь бить он не решился – кожаный доспех, надетый на рубаху, хлипкое копье могло и не пробить. Топор скользнул вниз и, чуть зацепив руку Ершика, воткнулся в землю.

Тишина… Только перед глазами почему-то торчит топорище, и бледное лицо Тяпы рядом беззвучно шевелит губами. И шум крови в голове. Почти гром.

Вдруг тишина взорвалась, рассыпалась на голоса, топот, стон раненых и прочие звуки: Бронька трясет за плечо и говорит что-то неразборчивое. Без выражения, медленно и ровно, но непрерывно матерится Тяпа.

Епифан Ершик потряс головой. Звуки сразу прибавились. А вот что все-таки происходит, он осознал не сразу.