Отрок. Женское оружие

Нет, милый мой, не стану я тебя жалеть и слезами обливать не стану. Тебе для счастья борьба нужна, вот ты и поборешься — за свое место в жизни, за свое дело… и за меня тоже. Бог даст, всю жизнь бороться будешь, чтобы счастье не погасло, пеплом не подернулось. Мне с тобой тоже нелегко придется, душа моя: немало сил понадобится, чтобы стать такой женщиной, которой ты гордиться сможешь, рядом с которой быть за честь почтешь и силу в нашей любви черпать станешь. И это еще посмотреть надо, кому из нас труднее придется. Только ты стоишь того, чтобы ради нашей любви потрудиться. И я того стою.

И сынок твой при мне вырастет… Каким вырастет — не знаю, но воином ему не быть, это уже и сейчас понятно, душа у него сломана. Дай бог, чтобы хоть немного выправился. Будут ли у нас с тобой, родной мой, еще дети, не ведаю… Хотела бы я, ах как хотела бы, но на все воля Божья… Мишане ты отцом быть уже не сможешь, а вот Сене… Ему ты отцом станешь, вырастишь его, как своего собственного, и все свое ему передашь… И гордиться им будешь, как родным сыном. А Саввушка… посмотрим… У нас его не обидят, а какая стезя ему уготована, то лишь Бог ведает.

И Елюшка к Леше потянется — ее он тоже как свою баловать станет. И замуж ее сам выдавать будет. Замуж… Весной непременно надо старших в Туров везти, да и кого-то из девок — тоже. А там, глядишь, бояре батюшкины захотят своих дочерей да племянниц получше пристроить. Сами не додумаются, так им жены подскажут. Сестра Луки уже постаралась, подсунула мне свою внучку… тот еще подарочек. Если бы не приказ Корнея — ни за что не согласилась бы эту коровищу взять. Хорошо хоть мамаше ее сюда путь заказан…»

Время от времени Анна то на короткое время погружалась в сон, то как будто выныривала из него, а мысли все так же кружились, скакали и уплывали прочь.

«И без того голова кругом идет. Мало мне было забот с Мишаниной крепостью да с девицами, так еще и Арина эта… Нет, ну как она вчера на Андрея смотрела, как его понимала! И ведь у него в глазах огонек горел. Ма-аленький такой, незаметный почти, но ведь горел же…

А как ее Алексей понял! Как сказал: „Женщина же, истинная ЖЕНЩИНА, боевая подруга, прикрывающая спину воина, — тоже сама по себе оружие, но совсем другое“. Господи, мне ведь и в голову раньше ничего подобного не приходило. Да и не могло прийти. Это Леше об оружии многое известно, может, вообще все, а что мы, бабы, об этом знаем? „Притягивающее и завораживающее, лишающее разума и осторожности?“ Хотя, если подумать…»

Анна рывком села на постели, сна ни в одном глазу.