Отроки до потопа

— Блин, я же сказал: больше ни капли! — Гера сумрачно вздохнул.

— Не переживай так, — утешил Серега. — Зато уцелеешь, когда начнутся репрессии.

— А по-моему, репрессий не будет, — предположил Антон. — Уши-то наружу торчат. Кашу кто заварил? Сэм. Значит, всю эту катавасию спустят на тормозах.

— Думаешь? — усомнился Серега.

— Уверен, — Антон снисходительно улыбнулся. — Крайние, конечно, всегда нужны — как без них? Вот и назначат Кареева с Оршанской. Один за циркуль схватился — типа, холодное оружие, вторая аэрозолью прыснула, тоже вроде как покушение. Уж Сэм-то, точняк, подсуетится — достанет какую-нибудь справочку от глазника. Типа, окаменение сетчатки, потеря зрения, инвалидность… То-то его нет сегодня.

— Ну и что, Краб тоже не пришел, — усомнился Гера.

— Краб — другое дело… — Серега сбился. О том, что Мишаня звонил ему, лучше было промолчать. Урод Максик все-таки подломил Крабу ребро. До дому Мишаня дохромал, а там понял, что без больницы не обойдется. Вот и связался с ним, попросил особо не афишировать, — только учителям и лишь в случае крайней необходимости.

— Вот увидите, дело замнут, а Сэм выкрутится, — продолжал витийствовать Антоша. — И папочка его с директором школы, конечно, уже созвонился. Они, знаешь, как перед районными и областными начальниками прогибаются! А Саматов — дяхан брюхатый, комиссиями заведует, со всеми пиджаками — вась-вась. Для него занести школу в черный список — как два пальца!

— Нам-то что с этого списка! — фыркнул Гера. — Напугал, козел, баранов!

— Нам-то и впрямь фиолетово, а директор с Авророй заиками враз станут. Это ж субсидии, ремонты, гранты, прочая фуфляндия — все мимо них покатит…

Прямо над головами вздорно и не к месту брызнул трелью звонок, пора было валить на урок. Вчерашним драчунам предлагалось настраиваться на математику.

* * *

Серегу снова вызвали с урока. На этот раз — секретарь Олечка, не физрук. Само собой, в классе опять зашушукались, математичка Катенька недовольно поджала губы. Только-только начинали тригонометрию — ее любимейший раздел. На синусах и косинусах, тангенсах и котангенсах Екатерина Васильевна расцветала, становясь подлинной королевой. Собственно, и людей она давно делила на тех, кто способен расправляться с градусами и всевозможными углами, и тех, кто оказывался к науке воображаемых фигур глух и слеп. Первым она прочила карьеру и необычайный взлет, вторых записывала в разряд генетических неудачников. Сергей, по ее мнению, определенные надежды подавал, а потому отпускала она его с неохотой. Сам же Серега, сгребая вещи в портфель, мельком подумал, что с учебой в этом году, похоже, надо распрощаться. Класс жил чем угодно, только не уроками.

Уже в коридоре Олечка его остановила.

— Не туда — вниз, — она повела своими накладными ресничками в сторону лестницы.

— Разве не к Авроре Георгиевне? — удивился Сергей.

— Тебя хочет видеть Олег Семенович. Он на улице тебя ждет.

— Олег Семенович? Я такого не знаю.

— Это отец Евы Оршанской, — Олечка перешла на шепот, даже украдкой оглянулась. — Авророчка наша наехать на него пыталась. Саматов-то дома лежит, глазонки лечит. А он ответно ей выдал — да так, что она потом в три ручья рыдала.

— Да ты гонишь! Аврора — и рыдала?

— Честное-пречестное! Я сама видела! — глаза Олечки азартно горели. Все-таки была она еще совсем девчонкой; не зря, говорят, за ней ухлестывали парни из одиннадцатого. Да и немудрено, если она сама закончила школу всего год назад. Словом, с детьми Олечке было определенно легче, нежели со взрослыми.

— Выходит, папочка у Оршанской — шишка?

— Да не совсем. Главный инженер в какой-то строительной фирме, — словоохотливо докладывала Олечка. — Но друзей имеет таких, что и Саматова не боится. То есть сначала он сам позвонил, а потом какой-то Гвиазов из облдумы. И так пропесочил Георгиевну, такого ей наговорил!

— Ты-то откуда знаешь? Подслушивала, что ли?

— Больно надо! — Олечка обиделась. То есть, конечно, подслушивала, — это было видно по ее лицу, по малиново отсвечивающим мочкам ушей, но кто же в таком признается!

— Тут не хочешь, да услышишь, — вывернулась все-таки секретарша. — Иногда так кричат — телефоны раскаляются.

— Тяжелая у тебя работа, — пожалел Серега.

— Еще какая тяжелая, — согласилась Олечка. — Но годик-другой протяну.

— А потом что?

— Как что? — огромные ресницы запорхали с такой частотой, словно собирались поднять секретаршу в воздух. — Замуж выйду. А замужем — какая школа!

Серега молча ей позавидовала. Жизненная программа Олечки была логична и предельно проста…

Олега Семеновича он узнал сразу. Это был тот самый мужчина, что командовал разгрузкой вещей при переезде. Еще и замечание сделал Еве за то, что курит.

На этот раз Олег Семенович был при полном параде — в строгом костюме с галстуком, в сияющих остроносых туфлях. Да и машинка, возле которой он стоял, была не последней. Свеженькая мазда — беленькая, ни разу еще не тюкавшая столбы и соплеменниц.

— Здравствуй, — он протянул крепкую сухую ладонь, качнул головой в сторону своего авто. — Устраивайся.