Отроку благочестие блюсти...Как наставляли дворянских детей

Посреди сих разговоров вдруг начал он заводить со мною нескромные речи и рассказывать самые непристойные, даже отвратительные анекдоты…"

В итоге общения с этим очаровательным шевалье Филипп Вигель и втянулся в тот противоестественный порок, которым был впоследствии столь известен. И не он один: шевалье де-Ролен развратил и сыновей князя Голицына, в доме которого гувернерствовал.

Видимо, в результате подобных уроков, лишний раз подтвердивших пословицу, что не все то золото, что блестит, большинство родителей следующего поколения чаще старались найти в наставники для детей не столько ученых, сколько добрых людей с хорошей нравственностью. Не случайно А. О. Смирнова-Россет называла свою гувернантку, "добрую Амалию Ивановну", "идеалом иностранок, которые приезжали тогда в Россию и за весьма дешевую цену передавали иногда скудные познания, но вознаграждали недостаток знаний примером истинных скромных добродетелей, любви и преданности детям и дому".

Уже в 1820-х годах к личности гувернеров и гувернанток предъявляли совершенно определенные, довольно жесткие требования. Гувернера предпочитали брать немолодого и женатого; совершенно идеален был вариант, когда на службу удавалось нанять сразу мужа и жену — его к мальчикам, ее — к девочкам. Молодой и одинокий гувернер должен быть некрасив или, по меньшей мере, невзрачен. Очень пожилые гувернеры вообще шли вне конкуренции. К этому должны были прилагаться степенность и благородные манеры, корректный костюм, спокойная уверенность поведения и непременно хорошие рекомендации.

Среди гувернанток более всего ценились особы немолодые, а из молодых — некрасивые и даже уродливые (довольно часто гувернантками были горбуньи). Это (как и в случае с мужчинами), по мнению родителей, гарантировало серьезность, отсутствие матримониальных намерений и обеспечивало супружеский лад в доме (связь мужа с гувернанткой — ситуация, типичная не только для романа Льва Толстого "Анна Каренина": из-за подобной связи распался, в частности, брак родителей Лермонтова). Особенно высоко котировались гувернантки-вдовы со взрослыми детьми (живущими, естественно, самостоятельно). Одеваться гувернантка должна была консервативно и без претензий на кокетство, причесываться просто и строго; держать себя сдержанно и в то же время изысканно, но без особой претензии на светскость. Отступление от этих правил плохо сказывалось на карьере. Так, Л. А. Ростопчина вспоминала, как ее гувернантка, молодая девушка, хотя и была "доброй и благочестивой", лишилась у них места из-за своей страсти к нарядам. Весной "бедная Луиза провинилась окончательно: она осмелилась надеть розовое платье с полосками и длинной талией, как у осы! Эта парижская новость представилась бабушке опасной, как покушение на целомудрие и опасный пример для девочек. Она призвала своего сына, приказывая ему немедленно рассчитать эту опасную особу… Мы, дети, восхищались милой Луизочкой, не подозревая, что розовое платье скрывало погибшую душу!".

Вообще молодой, тем более хорошенькой гувернантке было крайне сложно пристроится на хорошее место; ей долго (пока не проходил главный недостаток — молодость) приходилось соглашаться на копеечное жалованье и почти неизбежно терпеть домогательство кого-нибудь из домашних. Спастись от этого можно было, только пожертвовав молодостью и миловидностью: некрасиво причесываться, нацепить на нос очки или пенсне, надеть невзрачное "старушечье" платье и т. п.

Гувернеры во многом воспитывали ребенка по собственному образцу, вот почему важны были и внешние признаки надежности и серьезности, и сама личность воспитателя, к которой наиболее разумные родители внимательно присматривались. Хорошие гувернеры не должны были быть ни излишне мечтательными, ни слишком набожными, должны были воплощать собой благоразумие и в то же время обладать хорошими манерами. "Ничего слишком" — этот девиз всего воспитания имел отношение и к личности воспитателя.

Чаще всего к гувернерам обоего пола относились как к домашним людям, сердечно и вполне уважительно. Если в Германии и Англии (вспомним "Джен Эйр") гувернантка занимала положение привилегированной прислуги (где-то наравне с экономкой), то в России она входила в число домочадцев. Такой статус в то время определялся прежде всего по тому, где именно полагалось человеку обедать: за общим столом (пусть и на последних, "нижних" местах), или в своей комнате, или вовсе в людской за одним столом с прочей прислугой. В России гувернеры и гувернантки обедали вместе с детьми — то есть либо на детской половине, либо за общим столом.