Отрываясь от Земли

Дед – это Дмитрий Егорович Добрынин. Руководитель и сердце платформы робототехники. Очень добрый и приятный старик, с виду чем- то похожий на Деда Мороза из русских сказок. Только ростом пониже и без бороды. Никто не знал, сколько ему было лет. Казалось, что таким, не меняясь, он был всегда. Лет двадцать назад, когда Виктор пришел сюда на работу, Дед стал ему наставником и в чем-то заменил отца, которого Виктор рано потерял. Сейчас сам он уже не работал над конкретными проектами, но точно знал, кто над чем работает и насколько хорошо или плохо все двигается. Всякий раз, когда Виктор с командой заходили в тупик и оставалось только подписать документы на робота для отправки на переработку, они шли на «посиделки» к Деду. Они не тащили к нему никаких схем и никакой технической документации. Просто сидели все вмести, пили чай, много смеялись, вспоминали, как шла работа над проектом, какие подходы они применяли и что не получилось. Дед слушал, качал головой, а потом говорил: «Был у меня такой случай…..» Не каждый раз, но процентах в тридцати это срабатывало.

Виктор стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел. В середине комнаты, за круглым столом, где они частенько чаевничали, сидел Дед и еще двое. Они прервали разговор, и все трое посмотрели на него. Дед встал навстречу Виктору. Он был какой-то расстроенный или, может, растерянный.

– Доброе утро, Витя, – сказал он.

Двое поднялись тоже.

– Знакомься, Виктор! Это Артем Скобеев и Олег Морозов.

– Виктор Демин,– представился он.

– Они по твою душу. Вы тут поговорите, я в кафе буду. Витя, спустись ко мне, как освободишься.

– Присаживайтесь,– Скобеев указал ему на стул, как только за Дедом закрылась дверь.

Все сели.

– Мы с Олегом Морозовым работаем на платформе безопасности, у нас к вам несколько вопросов.

– Я почему-то так сразу и подумал,– кивнул головой Виктор.

Нельзя сказать, что они были неприятными людьми. Если вы понимаете, о чем я. Абсолютно обычные. Морозов вообще выглядел каким- то безразличным. Он только один раз взглянул на Виктора и сразу отвернулся к окну, как будто все, что здесь происходит, его не касается. Этот взгляд оставил ощущение скрытой внутренней силы, которую он может пустить в ход в любой момент. Лицо неподвижное, как камень, с крупными и резкими линиями. Ему было лет 40. «Похоже, ровесник», – подумал Виктор. Плотный, сильный, спортивный мужчина с залысинами на висках. На нем были джинсы, белая футболка, в руке он вертел смартфон в черном лаконичном чехле. Скобеев был явно моложе и гораздо доброжелательней. Волосы были зачесаны назад. Высокий, худой, с правильными чертами лица, только тонкие губы его слегка портили. Он был в льняном пиджаке поверх футболки.

– Как давно вы здесь работаете, Виктор?– начал Скобеев.

– Около двадцати лет.

– Вам нравится ваша работа?

Виктор чуть помедлил.

– Может, без предисловий? Cразу по делу? – предложил он.

– Отлично. Тогда так. Мы посмотрели статистику по вашей платформе. У вас самый низкий процент отправленных на переработку роботов.

– Может быть. Я такой статистики не веду.

– Почему вы так бьетесь за каждого робота? Вам трудно признать свою неудачу?

– Мне трудно выкинуть на помойку замысел инженера-разработчика, который его создал.

– Насколько нам известно, ваше профильное образование – это автономные и полуавтономные роботы, которые работают по заданному алгоритму. Как получилось, что вы стали тестировать роботов, которые контролируются программами искусственного интеллекта и предполагают определенный уровень машинного обучения?

– А Вы исключаете возможность, что человек тоже способен самообучаться?

Скобеев, несмотря ни на что, продолжал поддерживать дружелюбный тон.

– Вот об этом я и хотел бы с Вами поговорить поподробнее. Я навел справки и выяснил кое-что интересное. Говорят, все отделы отправляют Вам задачи, с которыми они не справились. Говорят, что, сталкиваясь со сложным случаем, вы просто садитесь на стул напротив робота и сидите так достаточно долго, глядя на него. Иногда даже ночь напролет. Что это за история?

– Мне было бы гораздо проще с вами разговаривать, если бы я понимал цель этих расспросов, – сказал Виктор.

– Вы обязательно узнаете, только чуть позже. И все-таки?

Виктор помолчал, как бы решая «А стоит ли?», и начал:

– Видите ли, эта фраза, кажется, приписывается Шопенгауэру. «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Видимо, я не совсем ясно сам понимаю, как это происходит, поэтому, скорей всего, не смогу и вам понятно объяснить. Попробую на примере. У меня жена-филолог, занимается поэзией Древнего Востока. Она говорит, для того чтобы сделать хороший перевод, бесполезно переводить каждую строчку или четверостишие друг за другом. Нужно увидеть и прочувствовать стихотворение как целое и неделимое. И уже из этого целого рассказать его на другом языке. Я делаю, наверное, что-то похожее. Когда все механизмы, алгоритмы и коды проверены и результата нет, я пытаюсь подумать о них, как о целом.

Скобеева, похоже, обрадовал этот ответ. Он откинулся на спинку стула и довольно кивнул головой, как будто ждал чего-то подобного.