Отрывки из истории будущего

Сельская жизнь — вот странный архаизм. Рыбаки, охотники, хлебопашцы, пастухи — понятен ли теперь смысл этих слов? Задумывался ли кто-нибудь хоть на минуту над жизнью того ископаемого существа, вопрос о котором так часто поднимался в книгах прежней эпохи и которое называлось крестьянином? Обычным обществом этих странных существ, составлявших половину или три четверти всего населения, были не люди, а четвероногие, овощи или злаки, которые, по особым свойствам культуры, осуждали их на жизнь в деревне (другое слово, сделавшееся непонятным), в невежестве, в уединении, вдали от себе подобных. Принадлежавшее крестьянину стадо знало привлекательные стороны общественной жизни, сам же он не имел о них никакого представления. Города (неудивительно, что существовала наклонность к эмиграции из деревни в город) были единственными и притом очень редкими и очень разбросанными пунктами, в которых была известна тогда общественная жизнь; но в каких бесконечно малых, распущенных в смеси животной и растительной жизни дозах проявлялась она там! Другой вид ископаемых существ, живших в этих странах, представляют собой рабочие. Можно ли назвать социальным то отношение, которым были связаны рабочий с хозяином, рабочий класс с другими классами населения и эти классы между собой? Ни в каком случае. Правда, софисты, которых называли экономистами и которые в сравнении с нашими теперешними социологами были тем же, чем некогда алхимики были в сравнении с химиками, астрологи в сравнении с астрономами, немало способствовали распространению ошибочного взгляда, будто сущность общества составляет обмен услуг; с этой точки зрения, вышедшей, правда, теперь из моды, социальная связь никогда не могла бы быть более тесной, чем между ослом и его погонщиком, между быком или бараном с одной стороны и пастухом или пастушкой с другой. Природа общества, как мы знаем теперь, состоит в психическом обмене и взаимодействии.

Взаимное подражание и создание оригинальности на основании различных комбинаций заимствований — вот главное! Обмен услуг имеет лишь второстепенное значение. Вот почему прежняя городская жизнь, в основе которой лежало скорее органическое и естественное, чем социальное отношение производителя к потребителю, рабочего к хозяину, могла быть лишь очень порочной социальной жизнью, полной бесконечных раздоров.