Отрывочные наброски праздного путешественника

— Да, лук. Он шел тогда по 40 % с дисконтом, так как со времени открытия сезона прошло три месяца. Итак, я проиграл дело и принужден был заплатить за кота. Но самое скверное из всего этого — всеобщая ссора. Сколько хороших чувств попрано! Соседи между собой не разговаривают. Миссис Броун назвала было в честь меня ребенка, но сейчас же переменила имя. Она баптистка. Ну, вот, во время второго крещения ребенок захлебнулся. Прежде я еще надеялся, что мы когда-нибудь примиримся. Но после такого случая об этом не может быть и речи. Целый мир страданий был бы избегнут, если бы она, не окуная ребенка в воду, переменила ему имя.

По его вздоху я видел, что все это была правда. Вся эта передряга, отсутствие доверия в чистоту суда, все это из-за семи шиллинговой платы за кошку!

Это некоторым образом характеризует страну.

В это время мы заметили, что ярдах в ста от нас на каком-то здании, спустили до полумачты английский флаг. Мы начали придумывать, кто бы это из городских властей мог умереть?

Вдруг мы все сразу вздрогнули, я знал, что все пришли к одному и тому же заключению: «Губернатор поехал в Англию! Это флаг в честь британского адмирала!»

В эту минуту мистер Смит заметил флаг и сказал с волнением:

— Это над пансионом. Вероятно, умер пансионер. Еще с полдюжины флагов спустилось до полумачты.

— Это наверное пансионер, — сказал Смит.

— Неужели здесь спускают флаги из-за пансионера, мистер Смит?

— Конечно, раз он умер.

Это опять таки характеризовало страну.

IV

Чудное время в Гамильтоне ранние сумерки воскресного вечера. Шелест легкого ветерка, благоухание цветов, приятное чувство воздуха, всего этого было бы достаточно, чтобы вознести мысли ваши к небу, если бы не удерживала их на земле любительская фортепианная игра. В Гамильтоне много почтенных старых фортепиано и все они играют в сумерки. Время увеличивает и обогащает достоинства некоторых музыкальных инструментов, например, скрипки; на фортепианные молоточки, оно, по-видимому, действует совершенно обратно. Инструменты эти большею частью исполняют с самого раннего своего детства одни и те же мотивы. В их игре есть что-то трогательное, особенно, когда они разойдутся в своей систематической второй молодости, то там, то здесь, пропуская ноты, вследствие отсутствия молоточков. Мы прослушали вечерню в великолепной епископской церкви на горе. Там собралось человек пятьсот-шестьсот разноцветного народу. Слышали мы там хорошее пение, услышали бы, может быть, и проповедь, то же, без сомнения, хорошую, если бы не удивительно большое количество кашляющих, позволявших нам уловить только громко сказанные слова.

Я слышал, как при выходе из церкви одна девушка говорила другой: «Вы, конечно, не хотите сказать, что платите пошлину за перчатки и кружева? Я плачу только почтовые расходы. Получаю их уложенными в „Бостонском Вестнике“.

Существуют люди, полагающие, что очень трудно убедить женщину, что контрабанда дело нехорошее, и совсем невозможно убедить ее не заниматься ею, при всяком удобном случае, с какой бы точки зрения она на нее ни смотрела. Но это, вероятно, ошибка.

Мы опять пошли к деревне и скоро погрузились в глубокий мрак дороги, обсаженной двойным рядом больших темнолистных кедров. Полнейшая тишина не нарушалась ни одним звуком. В темноте едва можно было отличить смутные очертания деревьев. Мы шли все дальше и дальше по этому туннелю, развлекаясь разговором. Разговор шел о том, как нечувствительно характер известного народа и страны кладет свой отпечаток на иностранца и внушает ему чувство безопасности, без всяких расспросов и разговоров по этому поводу с кем бы то ни было. Мы в этой стране пробыли только полдня, видели одни только честные лица, видели развевающийся британский флаг — символом порядка и деятельного управления, и вот теперь с полною доверчивостью, безоружные, углубляемся в это мрачное место, которое во всякой другой стране непременно служило бы притоном бродяг и мошенников… Шт… что это такое? Глухие шаги, тихие голоса! Мы затаили дыхание, прижались друг к другу и стали ждать. В темноте смутно обрисовывается фигура человека, какой-то голос говорит, просит денег!

— Один шиллинг, джентльмены, пожалуйста, на постройку новой методистской церкви!

Благословенные звуки, святые звуки! Мы с благодарной щедростью помогли методистской церкви, в радости, что эти маленькие чернокожие ученики воскресных школ не набросились на нас и не отняли всего, что с нами было, силою, не дав нам опомниться от нашей минутной беспомощности. При свете сигар мы написали на подписном листе имена более веских филантропов, чем мы сами и пошли дальше, обсуждая вопрос о том, что за управление, в котором позволяют маленьким набожным цветным мальчикам с подписными листами выскакивать в темноте на мирных иностранцев и путать их до смерти?