Отрывок дневника 1857 года

Я подошелъ къ затворенной двери, на которой была надпись. Около двери сидело 3 человека, которые даже не посмотрели на меня. Я отворилъ дверь въ Постъ-бюро. Эта была грязная низкая комната, съ грязной кроватью, съ кадушками и развешанными платьями. – Я вышелъ назадъ и спросилъ у сидевшихъ у дверей, это ли Постъ-бюро. – Это, – сказалъ мнодинъ изъ сидвшихъ грубымъ голосомъ, – идите туда, что ходите? – Я вошелъ. Дйствительно, въ крайнемъ углу стояла конторка и лежали бумаги. Никого, кром болзненной женщины съ груднымъ ребенкомъ, не было въ почти уже темной комнат. Черезъ минуту тотъ самый человкъ въ сертук, который веллъ мн войти, размахивая руками и всей спиной, съ фуражкой на бекрень, вошелъ въ комнату. Я поздоровался съ нимъ, онъ захлопнулъ дверь и не взглянулъ на меня; сначала я думалъ, что онъ чужой и чмъ нибудь очень занятой или огорченный человкъ, но всмотрвшись ближе, и особенно, когда онъ прошелъ за конторку, я убдился, что вс его движенія, физіономія, походка, все это было сдлано для оскорбленія меня или для внушенія мн уваженія. Онъ былъ высокъ рост[омъ], широкъ въ плечахъ, но худощавъ; длинноногъ, блокуръ и рябъ. На немъ былъ сертукъ, широкія штаны и фуражка. Вообще вся рожа его была отвратительна или такъ показалась мн.

Я самымъ учтивымъ манеромъ спросилъ его о мстахъ. – Какъ будто бы это я во сн видлъ, что я говорю, – никакого вниманія. Я сталъ вспоминать, не оскорбилъ ли я его чмъ нибудь входя, не полагаетъ ли онъ почему нибудь, что я хочу гордиться. Я снялъ шляпу и въ коротенькую фразу, которой я спрашивалъ его, сколько верстъ до Туна, я 3 раза помстилъ Monsieur – это тоже не подйствовало. Я подалъ ему деньги, онъ писалъ что-то и молча оттолкнулъ мою руку. – Я начиналъ сердиться, и пускай меня обвиняютъ варваромъ, но у меня руки такъ и чесались, чтобы сгресть его за шиворотъ и разбить въ кровь его рябую фигуру. По счастью для меня, онъ скоро бросилъ мн на столъ два билета, также швырнулъ сдачу, что ежели бы я не удержалъ, она бы скатилась на полъ, и онъ бы врно не поднялъ. Потомъ размахивая также спиной и руками и еще какъ то сардонически чуть замтно улыбаясь, онъ вышелъ на улицу. —

Нтъ, подобной безчеловчной грубости, я не только никогда не видалъ въ Россіи между колодниками, но я представить себ не могъ ничего подобнаго. —

Когда я вернулся домой и не выдержалъ, сталъ жаловаться кучеру, который принесъ мн наверхъ мои вещи. Онъ пожалъ плечами, улыбнулся (онъ былъ молодой веселый малый и въ наступающую минуту ожидалъ на водку). – Vous dites que c’est le buraliste qui est comme ça?⁷⁵ – Да. – Que voulez vous, Monsieur – ils sont republicains, ils sont tous⁷⁶ comme-ça. Et puis il est buraliste, il est fier de ça.⁷⁷

Я ложась спать все не могъ забыть бюралиста и твердилъ про него. – А Саша хохоталъ. – Такъ задалъ вамъ страху бюралистъ? – все спрашивалъ онъ. – А Женевертка вычиститъ намъ башмаки завтра? – И онъ заливался хохотомъ. Кончилось тмъ, что и я расхохотался и, перебирая весь день, заснулъ все таки съ веселыми мыслями.

Комментарии В. Ф. Саводника

ОТРЫВОК ДНЕВНИКА 1857 ГОДА.