Отсчёт пошёл

Таких подробностей Алексей не знал, но он был не первый, кому Мясник рассказал про «начало отсчёта». Психиатр знал, что вздувшееся и бледное тело этого Сёмы нашли, когда вода в карьере порядком испарилась под палящим солнцем лета следующего года. Уже через десять лет череда убийств, объединенная схожим почерком, возобновилась и не ограничилась не то что районом с заброшенной стройкой, но даже одним городом – жертв находили в разных городах по всей европейской части страны. Поражало терпение Мясника, он мог отказаться от убийств надолго. Но не навсегда. Это сгубило его, как и подавляющее число серийных убийц.

Алексей заметил на лице Артемия что-то неестественное – слабая ухмылка. Не будь он представителем своей профессии, не сказал бы, что она фальшивая, как у всех психопатов.

– Что-то не так?

– Нет, док. Просто жду, когда ты начнёшь размышлять о влиянии первого убийства на всю мою жизнь.

Поразмыслить было о чём. Первое убийство на стройке –убийца через время открывает успешный строительный бизнес. Но Алексей не хотел доставлять ему такого удовольствия.

– На самом деле я думал о другом. Личина успешного бизнесмена и уважаемого члена общества шла на пользу, не правда ли?

– Более чем. Тут ты абсолютно прав, мозгоправ. Внешность у меня, так скажем, не очень располагающая, но манерами и щедрыми пожертвованиями в разные фонды, я отводил от себя весомую часть подозрений.

Алексей расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Днём заниматься благотворительностью, а ночью – забирать жизни. Наверное, ни один психиатр не поймёт как вам, убийцам, это удаётся.

– Разве можно понять чистое зло?

– Значит ты признаёшь, что совершал зло.

Тут Мясник совершил неожиданное – он наклонился вперёд. Цепи звякнули, после из его уст прозвучало то, что Алексей на всю жизнь запомнил:

– Ты не понял, пацан. Чистое зло – это я, а не мои деяния.

Через минуту хриплый голос нарушил тишину:

– У тебя есть хобби?

Алексей ещё в университете усвоил одно правило – ни у клиента, ни у психиатра не может быть друг к другу слишком личных вопросов.

– Я иногда выбираюсь на рыбалку.

– А я вот людей мочу. И для меня убить так же просто, как для тебя выловить рыбёшку из речки поутру.

– И никаких угрызений совести?

Вопрос ради вопроса, итак ответ очевиден.

– У охотников бывает угрызения совести?

– Значит так ты рассматривал убийства невинных людей – охота, азартное занятие?

– Я слышу упрёк и враждебность в твоём голосе.

– Тяжело скрывать эмоции в разговоре с тем, кто отнимал жизни у беззащитных.

Мясник откинулся на спинку стула.

– Я не убивал беззащитных. У каждой из моих жертв всегда был шанс или возможность дать мне отпор.

– Даже у женщин?

– Мне ли, человеку прозябающему в неволе, рассказывать какие нынче пошли женщины. Ответить могут ощутимее некоторых мужиков. До сих пор вспоминаю ту хрупкую молодую брюнеточку. Электрошокер, представляешь? Чуть не ушла, но было приятнее сворачивать ей шею.

Алексей непроизвольно сжал мокрый от собственных ладоней диктофон. Артемий не мог этого не заметить и воздержался от подробностей. Почему? Возможно не испытывал неприязни к психиатру. Если такие как он вообще могут испытывать неприязнь в понятном смысле этого слова.

– А как же тот мальчик? -процедил Гоффман сквозь зубы. – Он был совсем ребёнком, по определению не мог дать сдачи.

– Проба пера. – отмахнулся Артемий. – Благодаря ему я убедился, что убивать детей – не мой стиль.

«Его звали Борис Петров. Десять лет отроду. Он шёл домой после дополнительных вечерних занятий. Наверное думал о том, как поужинав с родителями, сядет играть во что-нибудь с друзьями по сети. Его звали Борис Петров, а «не проба пера», козёл.»

Конечно, Алексей этого не сказал. Профессиональная этика. Кроме того, камера видеонаблюдения в левом верхнем углу помещения не внушала ощущения безопасности. Если Мясник захочет, переломит его как охотничье ружьё ещё до того как охрана, с дубинками наперевес, ворвётся сюда.

Гоффман получил что хотел, но всё никак не мог попрощаться и уйти. Ему хотелось продолжать разговор с Артемием, хотя он не мог до конца себе в этом признаться.

– Стиль?

– Он ведь есть у каждого убийцы, если не ошибаюсь?

– Это так, и должен сказать, что твой «стиль» заставил следователей попотеть. Почти всегда разный способ убийства, жертвы различного пола, возраста и социального статуса. Ты не брезговал никем и ничем.

– Я считаю, что в этом ремесле и не должно быть никакой брезгливости.

Повисла тишина.

– Одного я не могу понять – зачем нужно было устраивать почти две недели безпрерывных убийств? Зачем такая неосторожность? Убивал бы как и раньше с большими интервалами и поймали бы ещё не скоро.

Мясник задумался и через пол минуты вздохнул:

– Не знаю.

На другой ответ Алексей и не рассчитывал. Значит, единственным объяснением до сих пор оставалось влияние смерти отца Артемия. Маньяк его ненавидел, не раз в открытую об этом заявлял на допросах, но всё же это был его отец. Вот он с горя и устроил резню.

– Ты ведь не хотел в тюрьму?