Оцепеневший (ЛП)

— Если я и выучила что-то в своей жизни, то это то, что общая ДНК НЕ делает тебя семьей. Члены семьи всегда рядом друг для друга. В семье заботятся друг о друге. Член семьи — это тот, кто держит тебя за руку, когда кто-то, называющий себя матерью, садится на сраный самолет, чтобы начать новую жизнь без тебя! Семья — это те, кто обнимают тебя ночью, когда ты плачешь вместо того, чтобы спать, и спрашиваешь себя, почему твоя собственная мать тебя не захотела. Почему не любила тебя. Мы не семья. — Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я предотвращаю это вопросом. — И к чему такое внезапное изменение? Прошло пятнадцать лет с тех пор, как ты меня оставила. Сколько лет твоему сыну?

— Десять.

— Ему десять? — шок ударяет меня, пришпиливая к месту. — Так ты не теряла времени даром после смерти отца, да? Ты ждала десять лет, чтобы рассказать мне об этом. Почему сейчас? Зачем лететь через полмира, чтобы скинуть бомбу на мою жизнь?

— Он имеет право знать, Макс.

— Так все дело в нем? — Я отталкиваю свою тарелку. На месте голода появляется другое чувство.

Не уверена, ревность это или боль. Может, возмущение? У меня ведь есть право чувствовать все это прямо сейчас, да?

— Ничего на самом деле не касается меня.

— Макс…

— Нет, — я поднимаю руку, чтобы заткнуть ее. — Все в порядке. Я уже давно прекратила думать о том, что ты бросила меня к чертям собачьим. Ответ на твой вопрос, миссис Бритт Бьюмонт — нет. Я не встречусь с твоим мужем и не стану помогать тебе разрушать детство еще одного ничего не подозревающего ребенка. Я не знаю, какие демоны снедают тебя изнутри, но по тому, что я могу сказать о ботоксе, который пытается сморщиться на твоем лице, они — нечто ужасающее. Какова бы не была твоя внутренняя борьба, оставь меня нахер в покое. А касательно Уилфреда…

Кто так называет ребенка? Это же просто подло!

— Когда он станет старше настолько, чтобы осознать тот факт, что его родители не идеальны, и что у тебя была другая жизнь до его отца, я даю тебе разрешение дать ему мою контактную информацию, — вставая, я смотрю на недоеденный завтрак, желая большего. — У меня есть полчаса, прежде чем я опоздаю на работу.

— Макс, — тетя Кэролайн впервые говорит с тех пор, как я вошла на кухню. — На столешнице коричневый бумажный пакет. В нем тако, если захочешь взять на работу.

— И кексик, — дядя Майкл подмигивает, прежде чем тетя Кэролайн качает головой.

— No es un alimento para el desayuno(прим.перев.с исп. — это не еда для завтрака!)! — кричит она, вскидывая руки в воздух

— Ээ, — дядя пожимает плечами. — Думаю, кексики могут быть едой для завтрака. В моем мире они хороши в любое время дня.

— Loco (с исп. — сумасшедший)!

— Спасибо, — отвечаю я им обоим, хихикая над их смешным разговорчиком. — Увидимся через пару недель за обедом.

— Приводи парня, — произносит дядя Майкл, поднимая чашку перед собой. — Я полагаю, это тот самый парень, который всегда пробирался в окно поздно ночью, вместо того, чтобы использовать парадную дверь?

Мое лицо пылает, когда я вспоминаю разговор, который состоялся у меня о нем с тетей Кэролайн.

Вы имеете хоть малейшее представление, как странно слышать, когда твои тетя и дядя говорят тебе, что секс — идеально приемлемый, естественный процесс между двумя соответствующими людьми, прежде чем они предлагают тебе упаковку презервативов, потому что тебе нужно предохраняться? Я была в таком парализующем шоке, что так никогда и не смогла объяснить им, что им не о чем было волноваться, потому что мы с Логаном не встречались.

— Это был именно он…

— Так я и думал. Скажи ему, что нужно входить в парадную дверь, как джентльмен, а не через окно, как уличная крыса.

— Он не Алладин, дядя Майкл.