Оцепеневший

— Через несколько лет после нашей свадьбы, у нас родился сын. Его зовут Уилфред. — Кажется, мои голосовые связки иссохли. — И они оба сейчас со мной в городе. Я бы хотела, чтобы вы с ними встретились.

Мне как-то удается встать.

— Мне нужно идти.

— Ты не можешь уйти, Макс, — дядя Майкл вытирает руки.

— Черта с два я здесь останусь!

— Макс, — его напористый голос звучит с предупреждением.

— Дядя…

— Посмотри на свои руки, — произносит он, и я машинально делаю это, потому что мне никогда особо не удавалось его ослушаться. Они жутко трясутся. — Ты не в состоянии вести машину. И я не хочу терять дочь. Иди в свою комнату.

— Ты не можешь запереть меня, дядя Майкл. Мне двадцать пять!

— Иди, — он поднимает взгляд вверх, чтобы встретиться с моим, и серьезность — единственная эмоция, которую я сейчас вижу.

Без единого слова я спешу из комнаты к себе, закрывая дверь с хлопком. Как только я оказываюсь внутри, чувствую, что мне будто снова пятнадцать. Глаза тут же находят окно, по которому Логан постоянно пробирался сюда, раз в две ночи.

Ого. И что это обо мне говорит? Моя жизнь буквально перевернута с ног на голову, а мой мозг постоянно возвращается к гребаному Логану. Если быть честной, так же сильно, как я была его спасательным кругом в его сраной жизни, он был тем же и для меня. Если бы тогда случилось что-то серьезное, он пролез бы в это окно за рекордное время и просто лег рядом со мной там, где он был мне нужен. И он нужен мне сейчас.

Я провожу рукой по макушке, вниз по хвосту и осматриваю комнату, как расцвет своего юношества. Постеры музыкальных групп на стенах рядом с постерами книг, одеяло детского голубого цвета в красный горошек, плоский телевизор на розовой стене с синими полосами.

До сих пор не могу поверить, что тетя Кэролайн позволила мне покрасить стену в такой цвет. Я переживала странные времена! Что-то связанное с розовым и синим вместе. Эрин отговаривала и отговаривала меня от этого. Говорила, что это выглядело так, будто стошнило младенца. А Логан, ну, он помог мне покрасить стену. Он сказал, что синий цвет в комнате делает ее наполовину его.

Плюхаясь на кровать, я опускаю голову на подушки и обнимаю Микки Мауса, которого дядя Майкл привез мне со своей командировки прямо после смерти папы и ухода женщины-дьявола.

Дверь сотрясают два резких стука.

Я закрываю глаза и кричу.

— Если это Злая Ведьма с востока, уйди! Я бы предпочла, чтобы на тебя скинули дом!

Звук движения двери заставляет мои глаза открыться, и я вижу, как дядя Майкл заглядывает внутрь.

— Мне можно войти, Блинчик?

Я прилагаю все усилия, чтобы побороть улыбку, которая хочет появиться на моем лице, и киваю.

Прозвище дяди Майкла — то же самое, что и мой отец использовал для меня. Они оба любили брать меня на блинчиковые свидания. Только двое из нас. Папа привык посыпать свои блинчики шоколадной крошкой и поливать каплями шоколада, тогда как дядя Майкл покрывал свои блинчики шоколадными чипсами и орешками.

— Я кое-что тебе принес, — он пытается звучать радостно.

— Это волшебная палочка, чтобы избавиться от аномалии в этом доме?

— Лучше, — он вынимает кексик из-за спины. С улыбкой кладет его на край кровати возле меня. — Помнишь, что всегда говорил твой папа?

Я наблюдаю за тем, как он разламываем кексик пополам.

— Когда ты любишь кого-то, ты всегда отдашь ему больше, чем оставишь себе. А затем он разламывал кекс и отдавал мне большую часть.

Дядя Майкл протягивает мне большую часть и целует меня в лоб.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, Макс.

— Знаю, — шепчу я, засасывая весь кусок кекса себе в рот.