Отщепенец. Книга 5

— Вашей супруге помогут одеться ее служанки. Мы же с вами отгородим эту половину комнаты.

— Отгородим? — не понял я.

Вместо ответа слуга взял пульт на тумбочке и нажал на него. Тут же шторка, которую я считал декоративной, поскольку оно находилось вдоль стены, сдвинулась с места и поехала, перегораживая комнату пополам. Очень удобно. Надо будет поинтересоваться имеется ли в моем замке такой функционал.

Два часа надо мной колдовали. Что со мной только не делали, и стригли, и одевали, и накладывали тональник, и подкрашивали брови с ресницами, и даже кое-где наносили помаду тонким слоем. Слава Богу, не на губы. И за все это время мне не позволили ни разу посмотреться в зеркало. Я уже представил, как я буду выглядеть. Мне представлялся образ напомаженного западного юнца, с неестественно красными кругами на щеках. И если это так, о у меня однозначно сменится личный слуга. Нет убивать, я его не собираюсь, но и оставлять при себе тоже.

Мне принесли ростовое зеркало. Я встал, подошел к нему и только после этого прислуга сдёрнула ткань, прикрывающая его. И должен признаться, я крайне удивился. Из огромного ростового зеркала на меня смотрел волевой, мужчина в строгом костюме, со строгой прической и с лицом истинного императора. Выглядел я безупречно, если не сказать идеально.

Я немного повертелся у зеркала, попытался найти изъяны в работе этих мастеров и, честно признаюсь, не нашел.

— Я доволен вашей работой. Вы действительно профессионалы своего дела, — похвалил я всех, кто эти два часа колдовал надо мной, включая моего личную слугу, после чего все с облегчением выдохнули и даже за аплодировали.

— Теперь вы готовы ехать на прием ваше императорское Величество. Скажите, могу ли я отпустить мастеров? — поинтересовался мой слуга.

— Можешь. Сам тоже можешь быть свободен.

— Простите, ваше императорское Величество, но не могу.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, что это ваш официальный визит, и императорская прислуга обязана находиться при вас. Как и служба безопасности, которая второй день находится в поместье Фроловых. Большая часть вашей прислуги уже дожидается вас в их поместье. Только императорскую прислугу допускают к сервировке стола и готовке блюд, которые будут подаваться для его императорского Величества.

— Вот же ж блин! Оказывается, не такое, это простое дело к любовницам в гости ходить. Раньше как-то попроще было. Помылся, побрился, белье свежее одел, вот и все премудрости. А сама то любовница где?

— Катерина Викентьева с утра отбыли в свое поместье, чтобы своевременно встретить вас там.

— Ладно понял. Официальный визит, так, официальный визит. Поехали. Надеюсь, хоть свечки нам никто держать не будет?

— Если вы пожелаете, конечно, это возможно, но боюсь, что среди прислуги нет тех, кто переживет ваше с Екатериной и Викентьевной соитие.

Подъехал императорский кортеж к московскому поместью Фроловых вовремя. Встречала нас целая делегация, во главе с Алевтиной Владимировной. Катерина со своей сестрой Светланой находились аж в третьем ряду. Я окинул взглядом всю эту процессию, перевел его на императорскую службу безопасности, что окружила поместье Фроловых, при этом выгнав из ближайших домов их хозяев и подумал:

«Нет, надо срочно забирать Катерину в свой замок! Определенно не стоит тревожить всех этих людей только потому, что мы захотели с ней потрахаться!»

Кажется, мои мысли отразились на моем лице, потому что Алевтина Владимировна Фролова тут же начала свою речь о том, как она счастлива, что сам император посетил их скромное жилище. Но несмотря на то, что глава рода Фроловых пыталась, как можно больше сократить эту речь, она все равно получилась достаточно длинной.

После этой речи Алевтина Владимировна повела меня в свое поместье, ее дочь шла за нами, а моя любовница со своей сестрой шли в самом конце этой процессии. Охренеть, блин, приехал в гости. Знал бы что так будет, не дал бы Ксении и рта раскрыть.

Если кто-то подумал, что меня сразу повели в зал для приема гостей, то он глубоко заблуждается. Меня принялись водить по комнатам и залам, рассказывая историю рода Фроловых и демонстрируя фамильные ценности, перемежающиеся с портретами предков Фроловых, и все это было приправлено описанием самых ярких событий рода. И когда я всерьез начал задумываться о том, чтобы взять Катерину за руку и подняться с ней в спальню, которую я уже посещал ни один раз, Алевтина Владимировна, наконец-то, пригласила меня за стол.

За столом мы вели светские беседы обо всем и ни о чем, что окончательно отбило у меня желание приходить к кому-либо в гости с официальными визитами по любому поводу. Внутри у меня все кипело и негодовало, а снаружи я был сама любезность и задавал ничего не значащие вопросы, чтобы поддержать беседу.

И вот уже ближе к ночи Алевтина Владимировна соизволила перевести тему на свою внучку. Теперь она начала нахваливать ее, рассказывается мне какая она вся из себя умница и раскрасавица, и какая она талантливая, и вообще самая, самая лучшая.