Отшельник

- Удивляешься? Это ничего. Вот он сейчас удивится по-настоящему.

Он снова повернулся к Штерну и спросил:

- Ну что, ты так меня и не узнал, гнида?

Тут у меня и вовсе крыша поехала.

Мало того, что этот шаман оказался вовсе не таким дремучим чуркой, каким прикидывался все время, так еще и Штерн почему-то должен его узнать. И выражения какие-то совсем ему не свойственные. «Гнида»…

Штерн презрительно посмотрел на Афанасия:

- Вот мне еще всех вас, чурок, помнить! Вы для меня на одно лицо.

- А зря, - поучительно ответил Афанасий, - ну да ничего, я тебе сейчас напомню.

Я смотрел на него и дивился.

И куда только делся скромный следопыт? Где безграмотный старичок-лесовичок, который через каждое слово вставляет «однако» и не знает, что такое «язык»? Чудеса, да и только!

- Меня зовут Афанасий Аянов, - сказал Афанасий, пристально глядя на Штерна.

- Постой… - Штерн нахмурился, - это тот самый, который…

- Да, тот самый, однако, - усмехнулся Афанасий.

Он снова повернулся ко мне:

- Потом я расскажу тебе в с е. А сейчас, - и он посмотрел на Штерна, - помогите-ка мне.

Мы стали помогать ему, и через несколько минут голый Штерн был туго растянут за руки и за ноги между четырьмя колышками, вбитыми в землю. Он смотрел на нас, стоявших над ним, и в его глазах плескалась смесь страха и ненависти.

- Вот так-то лучше, - сказал Афанасий, - а теперь я буду спрашивать, а он будет отвечать.

Я посмотрел на Афанасия, и мне не понравилось то, что я увидел в его взгляде. Потом я взглянул на распятого на земле Штерна:

- Сам виноват.

Повернувшись в Афанасию, я спросил:

- А мне… Мне обязательно присутствовать при вашей «беседе»? Честно говоря, не люблю такие зрелища.

- Я тоже, - сказал Тимур.

- Я тоже не люблю, - медленно произнес Семен, - но у меня свой счет к этому «повелителю чужих жизней». Так что вы погуляйте, может, там и Макара встретите, а когда будет нужно, мы вас позовем.

Афанасий и Семен переглянулись; Афанасий кивнул.

Мы с Тимуром тоже посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, пошли в лес. Была уже ночь, и я светил нам под ноги фонариком, в котором были шесть могучих батареек «дюраселл». Тех самых, которые работают в десять раз дольше.

Не успели мы отойти метров на двести, как с места нашего привала донесся дикий крик, который перешел в истошный визг.

Я подскочил от неожиданности, а Тимур испуганно сказал:

- Ну, дает наш ханты, чтоб его, манси! Я его три года знаю и даже не подозревал…

- Век живи, век учись, - язвительно сказал я, хотя у меня самого по коже мурашки побежали.