Отшельник. Роман в трех книгах (СИ)

Он потряс его за плечи, сержант открыл глаза, выпрямился и, чего-то испугавшись на дороге, резко повернул руль влево, словно уходя от столкновения, — и машина полетела в глубокий овраг. Сначала она мчалась по наклонной, с каждой секундой ускоряя движение, потом накренилась, подпрыгнула на встречной яме и, уже ничем и никем не управляемая, переворачиваясь, разваливаясь на ходу, выбрасывая из себя окровавленные тела пьяного офицера, такого же пьяного водителя, ломая кости отчаянно кричавших от охватившего ужаса конвоиров, загромыхала на самое дно оврага, заросшего густым кустарником и молодыми деревцами.

То ли воля, то ли неволя

Ушастый первым пришел в себя и громко застонал, пытаясь подняться. Но, едва высвободив ноги, зажатые телами напарников, бессильно опустился и снова застонал.

— Что это было, а? Нет, это не дубинки. И не сапоги. А что-то такое… что… Ой, как больно!..

Он потер разламывавшийся от нестерпимой боли затылок, посмотрел на руки в кровоподтеках и ссадинах и лишь сейчас увидел, что крыши автозака, больше напоминавшего искореженную груду железа на колесах, не было. Вместо нее над головой распахнулось серое, нахмурившееся перед дождем небо, мохнатые лапы высоченных деревьев. На самом краю разорванной крыши, сидела какая-то пичужка и, глядя на всех, без всякого страха весело чирикала.

По-прежнему ничего не соображая, не в силах прийти в себя, Ушастый вяло махнул на птичку, отгоняя, как наваждение, сон:

— Кыш… Пошла отсюда… Не мешай спать…

Но пичужка чирикала, распевала, посвистывала на все лады, мало-помалу возвращая лежавшие перед ней окровавленные тела к сознанию.

Следом за Ушастым подал признаки жизни Курган, а за ним Кирпич.

— Вот это покувыркались, — Кирпич высвободился от навалившегося Кургана и поднялся, помогая встать Ушастому. — Помнится, такое со мной последний раз было в Чечне, когда мы полетели в обрыв. Тоже по частям пацанов собирали, кому не слишком повезло. Ох, ножки мои, ножки…

Курган же, напротив, сразу вскочил на ноги, стряхивая с себя вместе с пылью, следами крови остатки состояния после падения и полученных травм.

— Так, короче: если мы не откинулись и еще на этом свете, значит, на воле. Хотя самому не верится, что такое может быть.

Прихрамывая, он выбрался из автозака и осмотрелся по сторонам, потом помог выбраться остальным. Все трое, приходя в себя, стали осторожно обходить груду железа. Неподалеку лежали окровавленные тела конвоиров, а выше над ними — старшего по конвою офицера и водителя. Кирпич, увереннее других державшийся на ногах, подошел к каждому: солдаты подавали признаки жизни, тихо постанывая. Офицер и водитель были мертвы, все в крови, от обоих разило спиртным.

— Волки позорные, — Кирпич пнул офицера ногой, чтобы убедиться, жив он или мертв, — хоть бы нам плеснули на прощанье. Жадность фраеров сгубила. Так вам и надо. Пацанов жалко, они подневольные.

Освободившись от наручников, он расстегнул кобуру и вытащил пистолет с запасной обоймой.

— Забрать все дуры, — кивнул он Кургану. — Они им уже не понадобятся. А нам в самый раз. Как говаривал «крестный» батя всей десантуры, «патроны есть — еда найдется». Больше ни к чему не прикасаться, чтобы нам не пришили как мокруху и лишний срок не накинули. Пока во всем разберутся — мы рванем когти. Эх, жаль, ни карты, ни проводника. Может, подфартит и дальше? Невезуха и удача частенько под ручку ходят.

Он еще раз внимательно осмотрелся.

— Не, кому рассказать — не поверят. Такое только в сказке может быть. Раны залижем, синяки сами сойдут. Воля, братва, воля! Ходу отсюда!

И они, поддерживая друг друга, прихрамывая, постанывая от боли, пошли еще дальше, вглубь оврага, а потом, спустившись на самое дно, где тихой лентой струился лесной ручей, ступая в воду, путая следы, двинули в ту сторону, где поднималась стена леса.

Отец Игорь не спеша шел вдоль лесной кромки, то углубляясь, то снова выходя на широкий простор, изрезанный оврагами, не уставая восторгаться красавцами грибами, повылазившими отовсюду после затяжной дождливой погоды. Был вторник — день, свободный от службы, да и треб никто не заказывал. Набросив на плечи старенький дождевик — низкие серые тучи, налитые дождем, не предвещали солнечной погоды — он оставил матушку в ожидании целой корзины грибов. И вот она была уже почти с верхом, а отец Игорь натыкался на все новые и новые шляпки, слегка замаскированные пожухлой травой и полусгнившими листьями.

После похода к Дарьиной гати отец Игорь теперь сам любил прогуляться в ту сторону. Мыслями он часто возвращался к разговору с Максимом и всему, что узнал о таинственном отшельнике — поселенце этих диких, почти неисхоженных мест. Кто это был? Реальная личность? Легенда? Сказка? Мыслимо ли вообще быть отшельнику в нынешнее время, где спутники, электроника, цифровые технологии контролируют всех и вся? Кто может укрыться от всего этого? Где?