Отшельник (СИ)

— Даже чуток больше, — подтвердил ополченец. — Токмо нам торопиться некуда, всё одно обложной дождик зарядил. Дни три лить будет, али того дольше. Да и слаб ты, боярин, для пешего хода. Вот сладим плот…

Иван Леонидович точно помнил, что сюда добирались на довольно приличных лошадях, позаимствованных у подвернувшегося под руку у самой Москвы литвинского дозора. Три верховых и четыре вьючных коня, куда они делись?

Будто прочитав мысли, Фёдор достал из-за пазухи позвякивающий мешочек:

— Вот, боярин, Софья Витовтовна велела передать. Тут на десяток комоней с лихвой хватит.

— Сучка старая! — выругался Иван, и остро пожалел, что не пристрелил царскую бабушку при первой встрече. — А что ты про плот говорил?

— Федька-младший уже ладит. От возов много сухого дерева осталось, к утру и сделаем.

— Тут речка есть?

— Мы, слава богу, не у сарацинов, тут везде речки есть. Мигом до Москвы сплывём, глазом моргнуть не успеешь.

Насколько Иван Леонидович разбирался в нынешней географии, находились они сейчас где-то в районе Барвихи двадцать первого века. Во всяком случае, обоз перехватили там. Так-то да, недалеко, и при желании можно пешком. Были бы силы.

— Делайте плот, — отмахнулся полковник. — Груз наш цел остался?

— Ага, цел. Окромя чудной заморской птицы, кою Софья Витовтовна изволила с собой забрать.

— Дура…

Зачем сумасшедшей бабке квадрокоптер, Иван Леонидович даже не спрашивал. Забрала, значит нужен. Только какого чёрта она со своей сотней к Москве лезет? Надеется разогнать армию Казимира стрелами с костяными наконечниками? Ага, смешно. Почти так же смешно, как если бы племянник Михалыча поубивал всех нахрен при помощи клизмы и горчичников. Так и видится кровища по колено, горы трупов, и Вадик весь в белом с градусником и стетоскопом. Слава партии — врагам погибель!

— Федя…

— Да, боярин?

— Попить мне принеси.

— Наркомовские?

— Просто воды дай.

— А нету.

Полковник удивился. Как это нет воды, если идёт дождь и речка рядом?

— Федя…

— Кипячёной воды нету, боярин, а просто так её пить князь Андрей Михайлович запретил. Злой понос, говорит, от сырой воды случается.

Ивану доводилось испытывать сомнительное удовольствие от употребления водки при контузии, и повторять не хотелось. И уже вообще ничего не хотелось, лишь бы перестала болеть налитая тяжестью голова… Разве что поспать?

Фёдор-первый укрыл задремавшего боярина кожушком из вчерашней добычи, и вышел из шалаша.

Два Фёдора сидели у костра, защищённого от уныло моросящего дождя ветками огромного дуба, и задумчиво смотрели на плящущие под котелком с водой языки огня. Старший из ополченцев поправил лежащий на коленях автомат и вздохнул:

— Ты, Федька, ежели меня убьют, мою долю с добычи в Любимовку захвати.

— Знамо дело, — кивнул младший. — Ты тако же сделай.

И опять замолчали. Да и чего попусту языками трепать, если всё по многу раз обговорено? А что до возможной смерти… так все под Богом ходят!

— Кажись, сварилась вода.

— Ага, напоим боярина, да в путь. Трава далеко у тебя?

— Туточки.

Из полотняного мешочка в котелок посыпались сушёные маковые головки. А что, первейшее дело при тяжёлых ранениях. Или вот как сейчас, когда боярин Иван то спит, то впадает в беспамятство, то криком кричит, требуя какие-то вертушки. А то вообще грачей зовёт и лает матерно поносными словами. С маковым отваром оно спокойнее будет. Небось вокруг Москвы от литвинов не протолкнуться, придётся тишком ночью плыть, а в темноте на реке каждый звук далеко разносится. Стрельнёт какая зараза на шум, али вообще тревогу поднимет.

— Плот у нас не маловат? — Фёдор-первый снял котелок с огня и закутал в овчину для пущей крепости. — Поместится всё?

— Не-а, — помотал головой младший. — Кое-что закопал в приметных местах, где и оговаривали. Потом возвернёмся, если живы будем.

— И жерла?

— Их в первую голову.

Фёдор-второй не выглядел великаном и силачом, поэтому старший ему не поверил:

— Ты же их не поднимешь!

— Я и не поднимал.

— А как закапывал?

— Дык там ямища опосля взрыва такая, что церква с колокольней поместится. Свали с возов с краешку, да землицей присыпал. Авось не найдут.

— Голова! — уважительно кивнул Фёдор-старший. — А на вид дурень дурнем. Ладно, пойду я боярина настоем поить.

— Угу, — отозвался младший. — А я на дорогу.

— Зачем?

— Вдруг что-то дорогое пропустили?

— Вот это правильно. С добычей ведь оно как — бывает, что и не утащить, а чтоб лишнее было… Тем более нам ещё кесареву долю отдавать.

— И княжью тако же.

— И она тоже.

— А на церковь?

— Ну… — задумался любимовский ополченец. — У нас и церквы-то нет, да и не жалует её князь Андрей Михайлович.

— Думаешь, старой веры держится? Перуну там требы кладёт, али Велесу…

— Это вряд ли.

— Нешто тайный бересменин? — охнул младший.

— Не нашего ума дело! И вообще, собрался идти, так иди себе, и дурных вопросов не задавай.

— А я и иду, — проворчал Фёдор-младший. — Чего сразу лаяться?