Отсюда и в вечность

«Возможно, он и прав, — подумал Уорден. — Да, он, пожалуй, прав. А кто вообще в этом мире может уверенно сказать, что он будет делать, как он поступит в том или ином случае? Делаешь одно, а из этого получается что-то совсем другое».

— Вот что я думаю о тебе, — еще раз повторил Пит.

Уорден молча смотрел на Пита испытующим взглядом. Стараясь сохранить на лице выражение собственного достоинства, Пит подошел к своему шкафчику, достал из него мыло и бритву, но, заметив насмешливый взгляд Уордена, сразу как-то обмяк и помрачнел. От него исходил какой-то специфический запах пожилого человека, который слишком много пьет.

«Неужели и ты, Милт, будешь стареть вот так же? — подумал Уорден. — Неужели ты закончишь тем, что будешь вспоминать о доброй старой армии, чтобы как-то оправдаться? Но лицо Пита уже не оправдаешь… беззубое, обвисшее и сморщенное, как у плачущей обезьяны, как яблоко, которое лежало забытым на полке в течение двадцати двух лет — ведь двадцать два года прослужил Пит в армии. Яблоко высохло, свежая ароматная влага вся испарилась из него, а оно, сморщенное, потемневшее, продолжает лежать — целое, неразвалившееся, но готовое рассыпаться и превратиться в пыль при малейшем прикосновении к нему».

О старом Пите в роте рассказывали интересную историю, которую он всегда с готовностью поддерживал. О нем говорили, что он родился в Миннесоте в богатой семье, но родители отказались от него. Во время последней войны он поступил на военную службу, подцепил триппер у сестры милосердия во Франции и остался там, чтобы бесплатно вылечиться, поскольку лечение этой болезни в то время обходилось очень дорого. Питу нравилась эта история — верный признак того, что она не соответствовала действительности. В то время было много людей, которые гордились тем, что были неудачниками, и возмущались просто ради возмущения; эти люди обязательно имели в запасе какую-нибудь любовную историю, этакую легенду о неудавшейся любви. Она звучала романтично, и это нравилось и им самим, и другим. «Частично эта история, конечно, правдива, — подумал Уорден. — Недаром старик мучается от артрита, и потом эти бесконечные уколы в зад, и слишком уж дряблая, морщинистая кожа на лице. У него осталось одно-единственное утешение — коллекционирование порнографических открыток».

— Куда ты собираешься? — спросил Уорден Пита, когда тот, раздевшись и надев японские сандалии на деревянной подошве, тяжело прошлепал в них но направлению к двери.

— В душ, если вы не возражаете, уважаемый старшина. А вы думали в кино? В гаком одеянии?

Уорден сел и энергично потер свое лицо, как бы пытаясь смахнуть с него все заботы и тревоги — о Карен, Старке, Прюитте, Пите и даже о самом себе.

— Жаль, жаль, — сказал он. — Я только что подумал пойти к Чою, выпить пива. Собирался и тебя пригласить.

— Я банкрот, — ответил Пит. — У меня нет ни цента.

— Я приглашаю, я и плачу, — сказал Уорден.

— Нет, спасибо. Ты думаешь, что вместе с пивом можешь купить и меня? Пришел сюда, полдня разыгрывал меня, а теперь хочешь поставить пару кружек пива и думаешь, что все в порядке? Нет уж, спасибо. Я бы не стал пить твое пиво даже в том случае, если бы его больше нигде не было.

Уорден хлопнул Пита но плечу и ухмыльнулся:

— Ты не стал бы пить мое пиво, если бы оно было единственным в мире? Не дотронулся бы до него?

Пит изо всех сил пытался скрыть острое желание выпить пива.

— Да, — сказал он, — даже если бы оно было единственным в мире. Но я надеюсь, что до этого никогда не дойдет.

Не обращая внимания на суровое лицо Пита, Уорден дружелюбно улыбнулся, в его глазах появились теплые искорки.

— Давай-ка, дружище, пойдем к Чою и напьемся до чертиков, — предложил он.

Пит не удержался от ответной улыбки, но полностью еще не сдался:

— Если я и соглашусь пойти, то только за твой счет.

— Конечно за мой, — успокоил его Уорден. — Все за мой счет. Весь этот чертовский мир лежит на моих плечах… Иди мойся, я подожду тебя. Через пару дней мы узнаем, каков этот Старк.

Но им не пришлось ждать так долго. Солдат Старк со своим вещевым мешком и другими пожитками прибыл на следующий день.

Это был один из тех ясных дней, которые предвещают конец дождливого сезона. Дождь шел все утро, но к полудню небо неожиданно прояснилось и в промытом воздухе запахло свежестью. Все вокруг выглядело чистым, как хрусталь, все благоухало, стало сразу как-то веселее, пришло праздничное на-, строение, которое всегда появляется, когда пасмурная погода сменяется солнечной. Работать в такой день было бы кощунством, но Уорден не мог удержаться от того, чтобы не быть на месте, когда в роту прибывает новый солдат.