Отсрочка ада

Она назвала сумму раза в полтора выше обычной и хихикнула: «Даже если не встанет».

А затем поинтересовалась:

— А вы между собой не того?… Никогда не видела, как мужики…

— И не увидишь! — прервал я ее. — Скоро будем.

Из самолюбия Генка, конечно, не мог отказаться, хотя желания идти к проститутке у него отнюдь не наблюдалось.

— Сколько ей лет? — спросил он, когда мы поднимались в «гнездо порока».

— Двадцать.

— Старая… — резюмировал он.

Юля открыла нам дверь и, несколько опешив, в свою очередь поинтересовалась возрастом младшего клиента, обратившись ко мне, как к ответственному заказчику — мол, сколько же ему?

— До фига! — мрачно встрял Геннадий.

— Пятнадцать, — подтвердил я.

Юлька еще раз оценивающе оглядела юношу и скомандовала:

— Ну, мальчики, в душ!

Она и сама через минуту присоединилась к нам — чтобы, по-видимому, осуществить контроль помыва. Генке, конечно, было уделено особе внимание. Ее рука мягко прошлась по его груди, животу, еще ниже… С какой тщательностью и осторожностью заботливая девушка оттянула кожицу! Гена, тем не менее, вздрогнул и поморщился — процедура далась ему с трудом. Головка, открывшаяся под крайней плотью, была слегка воспаленной — с гигиеной хлопчик дружил не очень-то.

… Мы сидели с ним в обнимку на диване. Юлька, стоя на коленях на полу, обрабатывала нас, варьируя методы — то втягивала в рот либо только член, либо весь «генитальный комплекс» одного из нас разом, то ухитрялась охватить оба члена одновременно, то покусывала кожистые мешочки.

Генкина физиономия стала пунцовой. «Первое свидание» — и сразу на групповичок угодил, да еще в руки опытной «женщины для утех». Не у каждого в судьбе выпадает такое!

Наконец наша добрая хозяюшка извлекла из ящика серванта презерватив и начала напяливать его на Генку. Изделие было очевидно велико. Использовать его казалось бессмысленным — оно запросто могло остаться в недрах.

— Да что ты, Юлька, дурью маешься?! — вспылил я. — Только ребенка мне мучаешь!

— У меня железное правило: без резинки — ни-ни! — огрызнулась она.

— Так нарушь его! Ты у мальца первая, а сама, надеюсь, чиста, как слеза младенца!

И, не дожидаясь дальнейших возражений, я установил ее тело на четвереньки, поставил Генку позади и собственноручно соединил парочку — ее, уже вовсю сочащуюся, и его, дрожащего мелкой дрожью, но тем не менее прекрасно эрегированного. Так-то, дружок! Это тебе не ухмылочки постороннего наблюдателя…

Убедившись, что все в порядке, я переместился и уселся перед Юлей, подсунув подушку под спину. Она сделала язык желобком и подложила его мне под уздечку, прошлась нежным наждачком. Я сжал ее груди и скомандовал Генке:

— Возьми эту ебливую сучку за задницу и двигайся!

Впрочем, мои указания были излишними — Юлька сама отлично знала, как надо дергаться. И мы втроем погрузились в «пучину разврата». Точнее, с разгону вперлись в нее на Юльке, как на горячей кобылке.

Так под моим руководством и с Юлькиной неоценимой помощью друг Гена лишился девственности. Хотя, что ею считать?…

«Менаж», которого год назад страстно жаждала женщина-змея из ресторана и даже готова была выложить за него кругленькую сумму, состоялся. Только оплатил развлечение я; Юльке было немного любопытно, но в целом она выполнила рутинную работу; а Гену, как всегда, не поймешь. Во всяком случае, твердого «нет», как когда-то, он не заявил.

— Понравилось? — спросил я, когда мы по окончании оргии вышли на улицу.

— Нормально… — ответил он.

Ранние осенние сумерки уже скрадывали силуэты блочных параллелепипедов. Я предложил новоиспеченному самцу:

— Хочешь, пойдем пива попить?

Он молча кивнул.

В баре я внимательно взглянул на него и подумал: он уже наверняка похоронил то, что с ним произошло получасом раньше. Гений безразличия, Рембо безмятежности! Мне бы такие замечательные свойства характера. Мы допили пиво и вышли на воздух.

Волоча ножку, бочком к нам подкатился ослабленный человечек. Запах перегара исходил от него послойно. Очи блуждали, гниловатый рот подергивался. Но, приободрясь, незнакомец собрался с мыслями и задал свой онтологический вопрос бытия:

— Мужики, щас утро или вечер?

— Вечер, — без колебаний ответил я.

Человек удовлетворенно кивнул, будто и не ожидал другого ответа. Действительно, утро наше уже далече… И запойный пешеход снова заколбасился по своим неотложным делам захмелиться.

Генка не приостановился для беседы с заплутавшим во времени гражданином, а, напротив, ускорил шаг и ушел вперед. Когда я догнал его, он поспешно и тихо спросил:

— Ну, насмотрелся на моего папаньку?…

15

В своем повествовании я остановился лишь на узловых событиях, отказываясь от описания многочисленных эпизодов, не гальванизируя в памяти нюансов. Незачем перекармливать воспаленное воображение слабеющих рукоблудов. Оно, подобно пучеглазой цихлазоме, тычется в аквариумное стекло, силясь различить за ним нечто . Но, как и рыба, совершенно неспособно существовать вне своего искусственного мирка.

«Как медленно ползет ужасная улитка — время», — сказал Генрих Гейне. Вероятно, в его век так оно и было. Но нынче…