Отставка господа бога. Зачем России православие? [сборник]

При этом следует отметить, что никто из классиков почти никогда не выделяет «религиозную веру» в какую-то особенную категорию помешательств. Такого заболевания, как «религиозная вера», не существует. По клиническим меркам это лишь одно из проявлений «бредообразующих аффективных психозов и галлюцинозов, типичных при фазофрениях, парафрениях и шизофазиях».[23] Иными словами, это симптом болезни, но не сама болезнь.

В зависимости от национально-культурной специфики среды обитания больного, этот симптом тяжелого поражения ЦНС может «окрашиваться в цвета» любой религии. К примеру, чукча, страдающий острой формой шизофазии, сконцентрирует свою страсть на крохотном боге Пивчунине, обитатель русского мира или католической Европы — на И. Христе, а житель Индии — на слонолицем Ганеше.

На этом мы закончим краткое изложение «классического взгляда». Как видим, фундаментальная психиатрия была не расположена разбираться с нюансами, а сразу и сурово «закрывала вопрос». По ее мнению, следует изучать не один из симптомов, а проблему шизофазии или парафрении в целом.

* * *

Категоризм классики мог бы лишить нас всякой свободы маневра, но, по счастью, ситуация изменилась. Сегодняшний статус «веры» позволяет использовать для ее изучения как параметры, так и логический инструментарий современной психиатрии. Веру можно поздравить. Всего за сто лет она сделала блестящую карьеру. От простого симптома — в отдельное явление.

Несложно заметить, что современная психиатрия не только приседает в реверансах перед верой, но порой и умиляется ей. Конечно, психиатрия «держит в уме» формулировки Сербского, Клейста и Крепелина, но дифференцирует проявления религиозной веры на «патологические» и «вполне здоровые», а иногда и даже «целительные».

Это умиление — еще одна загадка, которую мы попробуем разгадать в нашем кратком очерке.

* * *

Фундаментированное еще в XIX веке понятие «патология» применительно к части проявлений «веры», конечно, никуда не делось. Никакого внутреннего противоречия в оценке религиозности психиатрией не появилось.

Давайте посмотрим, что же и сегодня по-прежнему подпадает под понятие «патология»?

Прежде всего подпадают именно те свойства, которые, с точки зрения христианства, являются примером для любого верующего. Те самые, что вписаны в историю религии как эталоны благочестия, к которым обязан стремиться религиозный человек. А именно: категорическая нетерпимость к иным культам, жертвенность, жесткий аскетизм, доходящий до членовредительства, непреклонная и крайне эмоциональная преданность религиозному идеалу, а также видения, «голоса свыше» и т. д.

Поясню.

У нас есть превосходный материал, вобравший в себя все основные «симптомы» истинной веры. Это жития святых. Они наглядно, детально, последовательно демонстрируют, каким должно быть поведение и мышление верующего человека по меркам церкви. А по меркам и классической, и современной психиатрии 75 % святых христианской церкви подлежат немедленной госпитализации и принудительному лечению аминазином и галоперидолом с доведением дозы до 30 мг в сутки.

Нетрудно предсказать те диагнозы, которые были бы поставлены (к примеру) св. Симеону Столпнику, св. блаженному Лавру, св. Никите Переяславскому или св. Анджеле да Фолиньо. По всей вероятности, это были бы те самые «бредообразующие аффективные психозы и галлюцинозы».

Напомним, чем именно знамениты упомянутые персонажи. (Эти имена взяты наугад из многих сотен и тысяч католических и православных святых, прославившихся примерно схожими деяниями.)

Итак.

Св. Симеон сознательно разводил червей в «язвах телах своего», происшедших от привычки святого натираться собственным калом.

Св. Лавр был покрыт настолько густым слоем вшей, что под ним едва угадывались черты его лица, а смахнуть вшей не мог, ибо постоянно держал руки крестообразно.

Св. Никита «40 лет неснимаемо носил большую каменную шапку».

Св. Анджела прославилась тем, что горящим поленом регулярно прижигала себе влагалище, чтобы «избавиться от огня сладострастия».

Понятно, что все упомянутые святые (попади они в руки психиатрии) были бы навечно размещены в строгорежимных стационарах.

Труднее предсказать, какие суточные дозы клопсиксола были бы прописаны св. Арсению, у которого «от постоянного плача о Господе выпали ресницы». По всей видимости, для стабилизации его состояния они должны были бы (в разумных пределах) превышать «пороговые» 200 мг.

«Отец церкви» Ориген, публично отрезавший себе пенис во имя «царствия небесного», вероятно, был бы обездвижен посредством смирительной рубашки с металлическими кольцами (для привязки к кровати), а преподобный св. Макарий, который во избавление от греховных мыслей «надолго погружал зад и гениталии в муравейник», остаток дней провел бы зафиксированным в гериатрическом кресле.

Благочестивые экстазы простых верующих (благосклонно воспринимаемые церковью) тоже, вероятно, были бы оценены психиатрией как тяжелые расстройства психики.

Вспомним один из образчиков такого благочестия, оставленный нам Маргаритой-Марией Алакок: