Отставник 2

«Умеют всё-таки делать, когда захотят», — подумал, радуясь за качественную вещь, а то, сами понимаете, ходить и светить своими причиндалами приятного мало, да и с точки зрения теплосбережения… После запланированного купания во время бега я согрелся, но стемнело, наступила ночь и температура воздуха пусть и не резко, но ощутимо опускалась, стало холодать.

— Нет, надо искать лёжку, не протяну так долго. Пусть и десять километров — это всего-то три-четыре часа по пересечённой местности, даже меньше, но устал, — разговаривал сам с собой, готовя импровизированный шалаш. Ничего из инструментов с собой не было, приходилось ломать ветки руками, плотно укладывать возле развесистого дерева, что своей кроной хорошо так закрывал выбранное место лёжки.

Сон не шёл. Я ворочался, да и неудобно практически обнажённым лежать на ветках. Уселся, прислонившись к дереву, вновь прикрыл глаза. Не знаю, сколько так просидел, но, когда глаза открылись, почувствовал себя отдохнувшим.

— Ладно, нечего рассиживаться, идти надо, — просидев ещё немного времени, всё-таки решился продолжить путь. Встал, вылез из импровизированного шалаша и от холода поёжился. Ночью стало холодно, а ещё распаренный. — Не заболеть бы, — произнёс и ускорил шаг.

Темп выбрал средний, темень мешала держать высокий темп, и пришлось подстроиться к неблагоприятным факторам. Ветки хлестали по обнажённому телу, а я радовался, что, выходя к анторсам, не стал разуваться, а то бы совсем худо было.

Пятьсот шагов бегом, сто шагов пешком. Пятьсот шагов бегом, сто шагом. По ощущениям в таком темпе я продержался около трёх часов. Начинало светать. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, образуя яркую полосу предрассветного зарева. Я остановился. Хотя и ночь, но направление движения я выдерживал, всё-таки ходил тут с Партизаном, и через каждые пятьсот метров мы с ним оставляли едва заметные знаки, указывающие направление движения. Так что не заблудился, но меня насторожило, что почувствовал запах дыма.

— Неужели пожар⁈ — остановился, ища проблески огня. Но привыкший к темноте глаз не находил ни яркой точки, ни отблесков пламени. Вновь стал слушать воздух.

Нет, не ошибся. Едва уловимый ветерок доносил до органов обоняния запах костра и… готовящейся еды. Вновь принюхался. Запах лаванды, сигнализирующий близкое нахождение анторсов — отсутствовал. Прикинул в уме. За это время я прошёл примерно десять километров и где-то рядом должен быть схрон, но я не видел или может в темноте не заметил ни следов, ни каких других признаков, что говорили о наличии тут людей.

По ориентирам, но значительно сбавив скорость и, с максимальной осторожностью, двинулся к схрону. До не него по моим прикидкам оставалось не больше трёхсот — четырёхсот метров.

С каждым шагом запах готовящейся еды и костра усиливался. У меня скрутило живот. Когда последний раз нормально ел? Сутки примерно назад, прям перед неожиданным купанием, когда свалился в реку, а сколько энергии потратил? Вдруг до меня долетели голоса, я резко остановился прислушиваясь.

—…палка прямая нужна. И сильнее привязывайте. Дайте аптечку, я посмотрю, что можно использовать…

Тихо говорил властный женский голос. Чтобы не испугать, выждал несколько минут, слушая, о чём они говорят и медленно, но нарочито громко пошёл на голос, а когда увидел проблески костра, что очень умело был разведён в глубокой яме и укрыт ветками, произнёс:

— Не пугайтесь, это Бес! — но меня всё равно испугались, хорошо, что не завизжали и не кинулись врассыпную, а кто что мог, похватал из подручных вещей, кто-то ухватился за нож. Так что пришлось остановиться и повторить. — Это сержант Бес. Таня, Света, девушки, не пугайтесь…

— Мы сначала заблудились, а потом нашли ориентиры, о каких вы говорили и пошли по ним, но медленно, — продолжала говорить Таня, а Света — Светлана Ивановна. Это она властным голосом тут распоряжалась, оказалась фельдшером и сейчас обрабатывала мои многочисленные порезы и ссадины, — а когда совсем стемнело, Вероника неудачно упала и ногу повредила…

— Ничего страшного, заживёт, — вступила в разговор Света, — рану я обработала. Тугую повязку наложила, но она быстро ходить не сможет, а когда обезболивающее перестанет действовать, то… — она многозначительно покосилась на спящую мирным сном раненую девушку.

— Смотрю, все дошли, — произнёс, немного перекусив, переведя разговор в другое русло, — вы просто молодцы!

— Все, а куда мы денемся, — спокойно произнесла та, у которой изначально была повреждена нога. Мы сидели в оборудованном укрытии, и тихо беседовали, — я хотела где-нибудь остаться, чтоб не сдерживать девчат, но нет, отказались, помогли доковылять.

— Это правильно. Ладно, мне бы отдохнуть немного…

— Товарищ Бес, а вы переоденьтесь и ложитесь. Места тут на всех хватит.

Что схрон оборудовали и как временное укрытие примерно на десять человек, я знал, но во что переодеваться-то? Мы с Партизаном не несли с собой никакой дополнительной одежды. И видя мой вопросительно недоумённый взгляд, Таня продолжила: