Отставной дракон

– Это у нас семейное, – фыркнула Литта. – Любим летать. А они хоть и немолодые, но иным молодым фору дадут. И прекрати это! Ребята хихикают… Мало ли, над чем они хихикают, может, анекдот похабный рассказывают! А я тебе скажу, что они тебя уважают и вправду любят, я-то знаю. Вот меня подкалывают, я же девушка, ну так я привыкла, да и ответить могу. А ты герой войны, тебя только шепотом поминают, глупый ты человек!

Он молчал.

– Ты что? Ну-ка, сядь, я воды принесу… – встревожилась девушка. – Да мать вашу, куда вы мою фляжку задевали?! Убью олухов! На-ка, попей…

Под крылом аэроплана было прохладно, и стало еще лучше, когда Литта вылила Фальку на голову остатки воды из фляжки, потом сходила к озеру и повторила душ. И села рядом.

– Почему ты так этого стыдишься? – спросила она негромко.

– Потому что я неполноценный, – ответил он, привалившись к стойке шасси и закрыв глаза.

– Кто тебе это ляпнул? – поразилась Литта.

Фальк помолчал, а потом решил, что лучше сказать все и сразу, не то потом будет хуже.

– Моя невеста.

– Вот дура-то! – выпалила девушка. – Ну… извини…

– Ничего, – ровным тоном ответил он. – Она больше не невеста мне. Разорвала помолвку, когда узнала, что со мной случилось.

– Ты ее любил? – тихо спросила Литта.

– Не знаю, – равнодушно ответил Фальк, глядя в небо. – Думал, что люблю. Но все равно было очень больно. Тогда. Я надеялся, что она…

Он замолчал.

Девушка погладила его по плечу.

– А потом я узнал, как это – любить по-настоящему, – добавил он. – Но уже слишком поздно…

– Вот дурак-человек! Чего тебе поздно-то? – подскочила Литта. – Тебе тридцать едва сравнялось, еще успеешь налетаться! Пойдем! Давай, вставай, а то силой потащу! Голова не болит, не кружится? А то тут солнышко такое…

– Да не болит у меня ничего! – Фальк встал. – Нечему уже.

Он лгал: у него нестерпимо болело сердце, потому что Литта была невероятно хороша на этом самом солнце.

– Прадеду было хуже, – серьезно сказала она. – Он не мог летать, и то выдюжил! А ты можешь! Распустил сопли, инструктор, называется… А ну встряхнись и полетим дальше!

– Горючего не хватит, – мрачно сказал Фальк.

– Дозаправимся, – фыркнула Литта.

– Где? В горах?

– Узнаешь, – сказала она загадочно. – Хотя нет. Пока рано. Ты совсем никакой, так что давай-ка на базу…

– Ну так заводи, – спокойно сказал он. – Что тянешь?

– Резину, – хмыкнула Литта. – Ну-ка, от винта!

* * *

Они не разговаривали почти две недели. Не о чем было, разве что по службе. «Привет, пришли механика, пятый номер проверить надо, мотор барахлит. Сегодня моя смена… Скажи в столовой, еще раз тухлятину приготовят, сами все сожрут, я прослежу! Курсант такой-то совсем негоден, надо отчислять или переводить во вспомогательные службы…»

Фальк не знал, что ему делать. Разговаривать с женщинами он не умел, только как с сослуживицами, вот и с невестой тогда… Он всякий раз хотел напиться, как вспоминал ту беседу. Слава Создателю, не лицом к лицу, по телефону, он еще был в госпитале, решил позвонить и сказать, что жив и относительно здоров…

Выяснилось, что она уже в курсе, видимо, его родственники сообщили, ему-то было не до писем. Только он еще об этом не знал.

– Дина, слышишь меня? – спросил он в трубку, тяжело опираясь на костыли, стоять ему еще было трудно. – Как ты там?

– Как обычно, – отозвалась она и вдруг спохватилась: – Фальк, это ты? Где ты?

– В госпитале, – усмехнулся он. – Но раз звоню, значит, жив и могу передвигаться, верно?

– В инвалидной коляске? – спросила Дина, и Фальк чуть не выронил трубку.

– Пока на костылях, – сказал он. – Там видно будет. А кто тебе сказал, что я покалечился?

– Твоя мать, – ответила она. – Ты перестал писать, и я к ней зашла, спросила, в чем дело. Она сказала, что ты разбился… Правда, не насмерть.

«Лучше бы насмерть», – подумал тогда Фальк.

– Извини, я не мог написать, лежал без сознания, – сказал он через силу.

– Я понимаю.

– Дина, меня не изуродовало, – сказал Фальк зачем-то, хотя уже понимал, к чему идет дело. – Я все такой же…

– Только безногий, да? – произнесла она, и он молча повесил трубку.

С тех пор он с ней не разговаривал. Пилюли, правда, начал копить попозже, пока он без них обойтись не мог, боли случались невыносимые. Потом это сошло на нет, но Фальк продолжал симулировать: он знал, что жить ему незачем, и мечтал только о покое. А Литта взяла и раздавила его мечту…

– Слушаю, – ответил он на вызов. – Инспекция? Разумеется, мы готовы принять проверку в любой момент. Да, я сообщу начальнику. Всего доброго.

Проверок еще только не хватало, подумал он и связался с начальником училища. Тот новостям тоже не обрадовался, от таких визитов хорошего не жди…

– Фальк, ты бы убрал свой фанероплан подальше, – попросил он. – А то ведь начнется: средства разбазарили, на этажерках летаете, сам знаешь.

– А я на чем полечу, если потребуют продемонстрировать класс? – нахмурился тот.

– У Литты возьмешь. Ее саму, кстати, тоже лучше убрать куда-нибудь. Вот, кстати! – оживился начальник. – Поменяйтесь, пусть она на твоем старике полетает по округе, проветрится. Вряд ли эти типы тут надолго задержатся!