Отстоять Маньчжурию!

— И что тебя смущает? Ведь все хорошо.

— Только на словах. В этом и беда! Адмирал Алексеев развил очень бурную деятельность. Производство ручных гранат, блиндированных составов и масса возни с моряками во Владивостоке. К счастью, в Порт-Артуре по морской части дела успешно саботируются, но, я думаю, рано или поздно он и туда доберется.

— И что с того? — перебил его собеседник.

— Ты считаешь это нормально? По инициативе Алексеева для флота заказаны во Франции большие партии фугасных снарядов под 75-морские пушки[36]. Прямо со складов. Их там хватает. Начались какие-то движения по перевооружению миноносцев. В мастерских возятся с взрывателями Бринка, переделывают. Алексеев лично приехал во Владивосток и накрутил всем хвосты…

— Это я уже слышал, — перебил его собеседник. — И считаю, что подобные шаги в любом случае мало на что повлияют. На мой взгляд, Куропаткин очень удачно нейтрализовал адмирала. Не знаю, что он ему там сказал, но увлек делом и вынудил самоустраниться. До Порт-Артура и особенно Балтики тот не дотянется, а с Владивостокским отрядом пускай развлекается. Ничего опасного в этом нет. Про гранаты не переживай — это такие убожества, что и говорить про них стыдно. Даже не представляю, как Куропаткин убедил Алексеева наладить их выпуск. Уродцы. Да и толку с них в полевых сражениях?[37] А ничего штурмовать мы не собираемся. Что же до блиндированных поездов, то никакой угрозы они не представляют на театре боевых действий. Их удел — тыл от хунхузов вдоль путей прикрывать и не более того. То есть все, чем так увлеченно занимается Алексеев, — это совершенно бесполезно для победы.

— Ты слышал про то, что на Дальнем Востоке японцы режут наших офицеров? — мрачно поинтересовался Николай Михайлович.

— Об этом вся столица только и говорит, — пожав плечами, ответил собеседник.

— Все убитые офицеры были в деле. Ни одного лишнего. Удивительная избирательность для японцев, не так ли?

— Серьезно? — Повел бровью встревоженный собеседник. — Не знал.

— Начальник Квантунского укрепленного района Стессель и его генералы были нашими ключевыми фигурами в районе Порт-Артура. Кое-кто, конечно, остался. Но то моряки и на суше мало что сделают. Да и связь с ними нужно как-то налаживать. Общую координацию осуществлял Анатоль.

— Плохо, — после паузы констатировал визави.

— Мой человек, — продолжил великий князь, — неизвестный Куропаткину, проник из Харбина в Ляоян. Потом тихо вернулся и телеграфировал. Его выводы неутешительны. Генерал на полном серьезе готовится к бою. В пригороде непрерывно ведутся обширные земляные работы. Настроения в самом городе благоприятные — обыватели считают, что русские войска защищают их от кровожадных японцев, жаждущих их смерти. А потому оказывают тем всемерную поддержку.

— И что Куропаткин пишет по этому поводу?

— Ничего внятного. Будто бы он развил бурную деятельность напоказ, дабы освоить большое количество денег.

— Кстати, насчет денег. Он уже что-нибудь перевел?

— Телеграфировал, что передал деньги курьерам несколько дней назад. Но те как в воду канули. В Харбине мои люди ответили, что из Ляояна они не вернулись. Куропаткин только руками развел, дескать, могли по неосторожности ляпнуть кому и нарваться на хунхузов. Деньги-то большие. Соблазнительные.

— И сколько там было?

— По его словам, он передал курьерам сто тысяч мелкими и средними банкнотами, упакованными в четыре кофра.

— Странная ситуация, — после долгой паузы констатировал собеседник. — Он вполне может быть прав. Места там дикие. Курьеров могли перехватить, если языком болтали лишнего. Ты им охранение дал?

— Двух человек.

— Всего двух?

— Слишком большая группа привлекла бы внимание.

— Хм. А с битвой на Ялу что? Тоже допустимо второе дно?

— Нам он написал все честно и очень точно описал ход боя. Во всяком случае, наши друзья в Токио все подтвердили. Он забыл только одну деталь — потери. Он нанес японцам ОЧЕНЬ большие потери для такой стычки. Они оказались настолько существенные, что Куроки, получив рапорты, оказался обескуражен. И только донесения разведки, подтвердившей факт отхода русских войск, заставили его возобновить продвижение.

— А у нас несколько сотен. Хм.

— Хуже того, что эта датская стерва чрезмерно возбудилась.

— Дагмара?[38] А что она такого сделала? Я пока ничего не слышал.

— На днях ее навещал Витте. О чем они беседовали — неизвестно. Но вечером того же дня он сделал кучу запросов, в том числе в ГАУ и на ряд заводов. Очень опасных, надо сказать, и неловких.

— Насколько опасных?