Отстойник

Айрин прекратила болтать моей безответной головой и вообще устранилась из поля зрения. Осталось любоваться только выбоиной в стене, аккурат по моей богатырской фактуре. Позитивность мышления – наше все. Вот докопаются спустя много лет какие-нибудь фанатичные археологи до данного следа в камне и голосить станут, что, мол, как измельчал с той поры народ… а были герои – в стенах отпечатывались. Вот голову зря, пожалуй, убрал от столкновения – войду в историю безголовым мутантом. Может, попросить Мика туда ногой поколотить, выдолбить приличествующую нишу? Ну да, этот такое выбьет, что конский череп поместится.

Вместо Айрин пришел Чарли и нахально попихал меня тапочком. Вот это уже похоже на тот пиндык, который грозит поднять с одра поверженное величие. Не знаю, удалось ли мне от возмущения чем-то шевельнуть, или у Барнета обострилась интуиция, но он ойкнул и убыл за край экрана с завидной скоростью. Ничего-ничего, у меня память хорошая.

– Вот будет штука, если это силовое поле, или как его там, комнату целиком окружает, – рассудил Мик, не прерывая чавканья. – Тогда отсюда вообще никак не выйти будет, особенно без глубокого знания местных технологий. Стрельбой, судя по обстоятельствам, тут давно уже никого не удивишь, а шуметь как-то иначе мы и не умеем… ты умеешь шуметь иначе, Мейсон?

Нашел кого спросить. Зачем мне иначе? Я как раз эксперт по шуму стрелятельному. Могу, конечно, еще взорвать что-нибудь… если есть это что-нибудь, что не прочь взорваться. А тут не вижу ничего особо подходящего. Да и самих нас в закрытом объеме охреначит так, что потом без совка и веника сюда лучше будет не соваться. И как-то еще поведет себя взрывная волна, столкнувшись с этим силовым полем. И… и, главное, я где-то упустил корень проблемы – зачем, собственно, шуметь? Тут кто-то ожидает обнаружить толпы дружелюбно настроенных особей, которые и дверь отопрут, и пива дадут на запивку?

– Мейсон, по-моему, вовсе всячески шуметь разучился, – подытожил Мик. – Это мне совсем не нравится… когда он тихий, за ним не уследишь. Надо его как-то это… оклемать, что ли. Или хотя бы…

Картинка стремительно изменилась: меня поволокло вверх, пока голова не оказалась на обычном уровне; подержало так и обрушило несколько вниз. Хлоп, хлоп – и вот я, видимо, сижу на придвинутом к стене сиденье, откинувшись на оную стену спиной. Мик аккуратно зафиксировал меня в этой идеологически выверенной позе, критически осмотрел и сделал попытку соорудить из меня копию роденовского мыслителя, но тут я наконец ощутил некоторые послабления в горле и сказал ему тихо и невнятно, но содержательно. Фон с уважением поежился и оставил творчество до более благоприятного момента.

– Давайте кричать Элу, что Мейсон убился! – выдала очередную идею Айрин. – Он прибежит, сунется к Мейсону, тут мы его фигак! Битой.

– А дальше-то что? – откликнулся Мик с прежним благодушием.

– Ну… а дальше… Тогда так, подождем, пока он Мейсона оклемает, и тогда уже…

– Фигак битой, ага. А дальше-то что?

– А дальше пускай Мейсон думает, он как раз будет в порядке.

– О! Мейсон, как тебе такой план?

Я честно ответил, как мне такой план – примерно в тех же выражениях, которыми только что отделывался от нежданного скульптора. Вот те на – так шарахнуло, что забыл все слова, кроме неприличных. То есть в голове их еще много и разных, а вот на выходе они очень однообразно трансформируются.

– Не удивлен, – сочувственно покивал Мик. – Он говорит, милая моя Айрин, что если Эл добронравно ринется на помощь, то и битой его незачем, а вот если его битой есть за что, то он, пожалуй, и не ринется… Да, Мейсон?

Ну можно интерпретировать и так. Хотя я, если честно, имел в виду нечто куда менее обстоятельное и аргументонасыщенное – типа «к ноге и ногти грызть, дурища». Но у него и впрямь получилось неплохо – уместно и непротиворечиво. А я зато шевельнул плечом. Эге, непрошеный наркоз потихоньку отпускает. Сейчас, кажется, будет больно.

– Да очнитесь же вы, тормоза чертовы! – взвыла Айрин уже вконец исступленно. – Мы все в ловушке…

Уже и то хорошо, что не вклеила «по вашей милости».

– …а вы сидите с постными рожами, вместо того чтобы выбираться!

– Да мы всегда так делаем, – виновато развел руками Мик. – Ну сама посуди… когда есть куда бежать – тогда, в общем, бегание может иметь какой-то смысл. А когда некуда, чего зря суетиться?

Айрин ошеломленно поморгала.

– Ну а если нас тут так и оставят?

– Так это лучшее, что может тут произойти. Никто из местных мне не понравился, а как выбираться к нашим, которые, впрочем, тоже не фонтан – мы все равно не имеем понятия. Так что чем позже мы выйдем из теплого и надежного помещения к этим ихним мумбам и птерозаврам, тем больше успеем получить от жизни удовольствия.

Даже сумей я спросить, каким именно методом он намерен получать удовольствие от жизни в столь стесненных условиях – поди, побоялся бы.

– Микки, блин! Я не хочу! Я это… я не напрашивалась! Черт побери, сделайте уже что-нибудь!

О! Вот и пошла архетипическая мелодрама. Сейчас спросит, мужики мы или кто.

– Мужики вы или кто?!