Отстойник (СИ)

Я понял, влип: - Послушайте, вы меня с кем-то путаете. Этот паспорт не мой, я студент ... - меня жестоко бьют под дых, затем волокут в милицейский участок, а Катю так и оставили сидеть у забора. В участке некоторое время меня с удовольствием пинают ногами, а когда все устали, швыряют к стульям. Рядом присаживается офицер в чине капитана милиции: - Кирилл Гаврилович, может, хватит в незнанку уходить?

Молчу, на глаза опускается чёрная муть, умеют бить, паразиты, все почки отбили, сволочи, я едва не теряю сознание от боли.

Внезапно открывается дверь, на пороге, как чёрт из табакерки, возникает военный патруль. Капитан отлипает от меня: - Чем обязаны? - нехотя поднимается им на встречу.

- Нам нужна помощь, - с брезгливым видом осматривается капитан-лейтенант.

- Всегда рады. Выкладывайте, что у вас?

- Вот, гляньте список. Здесь все кто скрывается от призыва.

Капитан берёт в руки, читает, лицо озаряет счастливая улыбка: - Панкратьев Кирилл Гаврилович. Вам крупно повезло, забирайте, - кивает в мою сторону.

- Действительно, как неожиданно, - с любопытством склоняется капитан-лейтенант, - это и есть Панкратьев?

- Стопроцентный!

- Давно его ищем. Ну что дружок, приплыли, - ухмыляется капитан-лейтенант, - бойцы, берём его под руки и смотрите, чтоб дёру не дал, - приказывает он патрульным.

А вот теперь по-настоящему приплыли, с горечью усмехаюсь. Доказывать, что я не Панкратьев не стал, уж очень сильно почки болят.

Вот так я попал в армию под чужой фамилией. И не помогло мне долгое доказывание военкому, что я сам почти офицер, и служить пойду с удовольствием, но под своей фамилией. Посмеялись, покрутили пальцем у виска и дали уведомление некой семье Панкратьевых, что их сын призван на действительную военную службу. Естественно, от них тишина. Представляю, как они удивились и обрадовались. Можно сказать, настоящий подарок судьбы, но ... не для меня.

Под конвоем доставляют в Симферополь для заключительного медосмотра, это чисто для проформы, о моей судьбе уже определились. Ещё раз прошёлся по медицинским кабинетам, полчаса стоял с раздвинутыми ягодицами, пока симпатичные медсёстры бегали за пирожками, затем веду беседу с полковником медицинской службу.

- С виду ты неплохой парень, зачем от призыва скрывался?

- Даже и не думал, недоразумение получилось.

- Бывает. Женится, наверное, хотел?

- Упаси боже, я ещё молодой!

- Тогда зачем бегал?

- Помимо бега, ещё и каратэ занимаюсь, - съехидничал я.

- В том-то и загвоздка. Парень спортивный, не глупый, с мозгами всё в порядке, такие наоборот хотят служить, часто просятся в ВДВ, на границу. А вот куда тебя пристроить? - грузный полковник внимательно смотрит мне в глаза. Выдерживаю его взгляд. Хочется рассказать ему, что я не тот за кого меня воспринимают, но уверен, мне не поверят, как не верили и в прошлые разы. Будет возможность, отправлю письмо матери, успокою её. Наверное, она считает, что со мной произошло нечто страшное. Может, у неё получится доказать, что я не он.

- Хочу служить в Афганистане, - не рисуясь, говорю я. Знаю, там идёт война, но лишь, выполняя интернациональный долг, могу стать настоящим мужчиной. В это момент больше думаю о военной романтике, то, что меня могут убить или покалечить, мозг не воспринимает.

Полковник пальцем цепляет очки, сдёргивает с носа, усиленно трёт салфеткой, при этом мычит, что-то непонятное, оказалось, напевает задорную песенку. Затем одевает, вновь смотрит на меня, но уже другим взглядом.

- В Афганистан отправить тебя никак не могу, вдруг в спину командиру выстрелишь.

Я вспыхиваю как штормовая спичка, в глазах темнеет от гнева, в груди невыносимо запекло, словно там разгорелся настоящий огонь, нестерпимо захотелось плюнуть в его обрюзгшее лицо. С трудом сдержался, но внутри всё гудит от напряжения.

Полковник нечто зрит в моих глазах, взгляд смягчается: - В любом случае, исходя из определенных обстоятельств, не имею права. В принципе ... вашего брата однозначно направляют в стройбат, но для тебя сделаю исключение, - он берёт толстый том некой книги, слюнявя пальцы, листает, внимательно глядя на исписанные страницы из-под толстых стёкол очков, - в ВДВ тоже нельзя ... в авиацию пойдёшь?

В моём мозгу моментально пронеслись стремительные реактивные самолёты, мужественные лётчики, выбирающиеся из кабины, даже дух захватило от таких картин.

- Да!!! - с радостью вскричал я.

- Хорошо, записываю, - усмехается полковник.

Ещё долго томимся на призывном пункте в ожидании "покупателей". Я и масса таких же призывников, ждём своей участи. На ночь нас загоняют в казарму. На нарах, приспособленных для одного человека, взбираются с десяток призывников, тесно, душно, воздуха не хватает, но все терпят. Ночь-пытка тянется чудовищно долго, но и она когда-то заканчивается, слышим команду: - Строится!!!

Понуро идём на огромный плац. Он полностью заполнен народом. У всех хмурые лица, злые, испуганные - равнодушных нет.

С восьми утра стоим до часу дня, "покупателей" всё нет. Пятки болят, хочется в туалет, но - приходится терпеть.