Отстойник (СИ)

Внезапно на пути вырастает, словно из хрусталя, стена. Выбрасываем вперёд лапы с когтями, поверхность содрогнулась, поползла трещинами и вновь разгладилась.

- Почему?! - кричим мы.

Словно заиграл орган на самых низких аккордах: - ВАШЕ ВРЕМЯ ЕЩЁ НЕ ПРИШЛО.

Обидно! Слёзы, дымясь, льются из глаз, вокруг собираются стрекозки, они утешают нас, серебристые пузырьки вытирают глаза, живые цветы ласкают мягкими лепестками наши лобастые головы.

- ВОЗРАЩАЙТЕСЬ ОБРАТНО, ДЕТИ МОИ, - ласковый голос сотрясает все наши чешуйки. Словно падаю в прежнее тело, какое оно слабое и мягкое, как улитка без панциря.

Меня будит запах блинчиков и кофе. Открываю глаза. Какой странный сон? В голове мелькают быстро гаснущие сюжеты из сна ... и почему подушка мокрая, вспотел, что ли?

Спрыгиваю на пол, чувствую в себе небывалую силу и здоровье, делаю отмашку руками и ногами, приседаю, отжимаюсь, бегу умываться.

На кухне хлопочет мать, на столе целая груда блинчиков, домашняя сметана, нарезана колбаса и сыр, дымится ароматный кофе.

- Выспался, сынок? - она улыбается мне и накладывает сметану в фарфоровое блюдце.

- Спал как убитый, ничего не снились. Или снились? - задумываюсь я.

Мать смеётся: - Значит, хорошо спал. Какие планы на сегодня?

- В военкомат схожу, затем, в Инкерман съезжу, прогуляюсь.

- С девушкой? - лукаво смотрит мать.

Неожиданно вспоминаю смешливые глаза Стелы, её запах, на душе защемило: - Нет, с напарницей, - уверенно говорю я.

- Понятно, - улыбается мать и треплет мне волосы.

- Не стал её переубеждать, наслаждаюсь домашней едой.

После завтрака врубаю Пинк Флоид, привожу в порядок форму, без колебания снимаю орден, хватит выделываться, всегда ощущал, словно украл его. Начищаю ромбик инженера, так будет лучше и на душе хорошо, что действительно заслужил, то и носить приятно.

Вытаскиваю "чёрное сердце", долго рассматриваю, он очень древний. Когда-то лежал на дне океана, мимо проходили целые эпохи, одних существ сменяли другие, он спрессовался с камнем, дно поднялось, образовались горы, приехала камнережущая машина выпилила блок и в результате он попадает ко мне - воистину, невероятное событие.

Держу камень в ладонях и всё сильнее понимаю, его необходимо беречь, а он словно ощущает мои эмоции, нагревается, по поверхности ползут золотистые искорки, несколько последних окаменевших ракушек отпадают, обнажая ровную, без изъянов, поверхность. Затем, словно успокоившись, он будто засыпает, становится холодным и тяжёлым.

Долго бреюсь, стараюсь срезать мельчайшие волоски, брызгаюсь одеколоном, и вроде как готов.

На прощание не удерживаюсь, хватаю из-за стола ещё один блинчик, мать целует в лоб, я сбегаю вниз.

Выхожу на улицу, раннее утро, незнакомая дворничиха самоотверженно метёт двор. Листья выпархивают из метлы и перелетают чуть дальше и толку от уборки никакого. Улыбаюсь, здороваюсь, она окидывает меня внимательным взглядом: - Новенький? - неожиданно спрашивает она.

- Старенький, - буркаю я и пытаюсь быстрее скрыться. Знаю эту породу, дай только зацепиться, не отцепишь, расскажут всё, и о внуках, о детях, о соседке Груне и т.п. Стоп! Когда-то со мной это уже происходило! Останавливаюсь как вкопанный: - Дарьюшка? - озаряет меня.

- Да, Кирюша, пойдём в дом, сынок.

Гл.11.

Упитанный чёрный кот, прыгает под ноги, одаривает жёлтым огнём глаз, важно идёт, до хруста задрав пушистый хвост. Дарьюшка приглашает на кухню, сажусь за стол, накрытый простенькой клеёнкой, но сверкающей чистотой. Стоит ваза с благоухающим варением, в тарелке, груда сушек, в пластмассовой коробке, аппетитное печение. Меня словно громом оглушило, это уже было!!!

- Вспомнил, родной? - она наливает чай в широкие, оранжевые чашки, садится рядом, смотрит на меня с жалостью, качает головой.

- Да, - с тоской вздыхаю я.

- С Переходом всегда так. Иной раз и не вспоминают, затем мучаются всю жизнь, пытаясь понять, то, что для них уже закрыто навсегда. Все путешественники во времени, это люди, прибывшие из других Реальностей, а не из прошлого или будущего, как это все ошибочно думают. Вот сейчас история, выбрав новый путь, пойдёт иначе, но совершенно в новом направлении, она не пересечётся с той точкой отсчёта, откуда ты прибыл, а та старая - так и останется, но никому не суждено узнать, что там происходит, да это и к лучшему. А вдруг грядущего уже нет? Пшик и всё! Пустое пространство даже без намёка на то, что кто-то когда-то жил, любил, страдал, созидал ... одно чёрное пространство, - Дарьюшка потирает искрученные артритом пальцы, горестно вздыхает. Чёрный кот прыгает к ней на колени, жмётся, требует ласки. Она чешет ему шейку, забираясь пальцами в густой подшёрсток, а он уткнулся в её ладони и фырчит от удовольствия, изредка одаривая меня злым взглядом, - ты, Кирюша, должен понять, многое тебе покажется противоестественным. Вероятно, и мнение сложится на некие события иное, но должен знать, весь мир держится на перетянутом волоске, лопнуть может! Чёрное иногда оказывается белым, белое - чёрным. Нельзя доверять никому, иной раз, даже своим чувствам.