Отстрел непуганых мужчин

— Блокнот, — кокетливо улыбаясь, заявила она. — Что в нем такого?

— Телефоны моих бывших невест, — улыбнулся Митя. — Встретившись с вами, сеньора, я решил вычеркнуть их все не только из памяти, но и из блокнота.

— Вы очень любезны, идальго.

Итак, Руслан — кабальеро, а Митя идальго. Я попятилась, намереваясь уйти, однако Митя просек мои намерения и без промедления спросил:

— Ты что-то хотела, Оленька? Или просто заглянула на огонек?

— Гитару, — призналась я.

— Но с условием, — не скрывая удовольствия, заметил он. — Что ты потом нам споешь.

— Она занимается самодеятельностью? — лениво протянула Анастасия. — Я думала, этим увлекались только в совковые времена, чтобы выслужиться перед начальством.

— Оля — талантливый поэт, к тому же кладет стихи на собственную музыку и замечательно поет, — спокойно пояснил Митя. — Правда, к сожалению, балует нас своим искусством реже, чем хотелось бы.

Красавица скользнула по мне равнодушным вроде бы взглядом, но мне почудилась в нем такая сила, что, будь эта сила материальной, на моем лице остались бы волдыри. Я поспешно поблагодарила и, схватив гитару, убежала. Мне было тяжело оставаться в данном обществе, и не спрашивайте, почему.

Песня сочинилась странная. Я полагала, она снова получится о жизни и смерти, как предыдущая — ведь произошло еще одно убийство. Но она была о любви. Вот такая.

«Бог с тобою, мой любимый, бог с тобой.
Ты уверен, что ты властен над судьбой.
Ты уверен, что ты властен над собой,
И не ведаешь, что слаб ты, как любой.

Бог с тобою, милый мой, хороший мой.
Проводи меня до полночи домой.
Ты уверен, что твой честный путь прямой
Не прервется ни сумой и ни тюрьмой.

Бог с тобою, мой хороший, мой родной.
Ты постой еще немножечко со мной!
Ты уверен, что ты каменно-стальной.
Не изведай же вовек, что ты иной».

Из поэтических грез меня вырвал резкий голос Анастасии. Впрочем, гневалась она не на меня. Я сидела в домике, а благородная Бэби слонялась по двору, дабы не мешать. Я бы предпочла творить под открытым небом, однако подруга меня не пустила, мотивируя поздним часом, последними опасными событиями, а также моей полной невменяемостью во время сочинительства.

— Что значит — передумала? — оказывается, красавица умела говорить отнюдь не флегматично, а очень даже темпераментно. — Я что тебе, простая, чтобы меня дурить? Не получишь теперь ни копейки, поняла?

— Ну, конечно, — радостно отозвалась Ирочка. — Мне и не надо. Я помогла тебе просто так, бесплатно. А если тебе очень надо… Арсенюшка, если ей очень надо, может, я еще ей помогу? За просто так. Если она сама не привыкла… и если ты не возражаешь…

— Нужна мне твоя помощь! Ни причесать толком, ни одеть! Косорукая! А я еще собиралась подарить тебе свое старое парижское платье!

— А мне не надо, честное слово! Да мне оно и не подойдет. Будет тесное и длинное. Мне муж тоже подарил платье из настоящего бутика. Черное и на бретельках. Красивее не бывает!

Я вышла на крыльцо, чтобы показать Бэби, что плацдарм свободен.

— Киса показала когти, — шепнула мне на ухо она.

Впрочем, Анастасия тут же вернулась к привычной томности и одарила двор роскошной улыбкой. Все понятно — из темноты появился Митя.

— Получилось? — не обращая внимания на красавицу, спросил меня он. — Я просто в нетерпении. И Арсений, похоже, тоже. Ты ведь тоже поклонник Олиного таланта, правда?

— Несомненно. Мы с Ирой тоже ждем.

И я спела. Правда, немного мешало присутствие Анастасии, но, возможно, оно же и стимулировало меня. Видимо, пела я, как никогда. По крайней мере, Ирочка расплакалась и бросилась к мужу на шею, а тот принялся нежно ее утешать.

Я протянула Мите гитару.

— Как жаль, что вы, синьорина, не поете, — словно не замечая меня, обратился он к своей прекрасной соседке. — Вы бы это делали безукоризненно — таков уж ваш стиль.

— Не люблю самодеятельности, — повторила она. — Впрочем, у девочки милый голосок, хотя манера довольно смешная.

— Не может же каждый обладать столь изысканным вкусом, как вы, сеньора. Оля, ты что-то хочешь спросить? — он вдруг неожиданно обнаружил мое присутствие. — Если можно, побыстрее, нам с Настей некогда.

— Только поблагодарить за гитару, — ответила я, осторожно прислонила инструмент к дереву и, стараясь не торопиться, зашла в домик. Голос мой звучал совершенно спокойно и уверенно, не пресекаясь и не дрожа. Просто мне казалось, что это не я. Я сейчас где-то совсем в другом месте, например, купаюсь в теплом чудесном море, а кто-то другой, чужой, посторонний идет сейчас по темному двору, каждой клеточкой тела ощущая только что нанесенный страшный удар. Кто-то, кто заслужил его. Не я.