Отстрел невест

– А вот это уже неприкрытый расизм, – вяло отметил я. Хотя на самом деле гороховский выбор даже меня шарахнул по голове – не зря, выходит, он её без свидетелей допрашивал. И выгораживал потом тоже не зря… Лихо гражданочка Тамтамба Мумумба окрутила нашего царя-батюшку! Он, конечно, натура романтическая, но не до такой же степени…

– Сделай божескую милость! Не за себя прошу – всё государство на корню пропадает… Христом-господом клянусь впредь твою милицию не материть прилюдно! Свечи кажный день ставить буду… не выдай, родимый!

– Стоп, это уже перебор. – Дьяк полез с объятиями, слезами и поцелуями, а меня сегодня уже дважды тошнило. – Я поговорю с царём. Для этого и пришёл, но заранее обещать ничего не буду. А теперь пропустите, пожалуйста.

Груздев отвалил от меня с чувством выполненного гражданского долга – отечество можно считать спасённым! Я немедленно поднялся в гороховские покои и попросил доложить. Меня ждали.

– Заходи, Никита Иванович, друг сердешный! А ну, подать сюда водки для нас с участковым!! Садись да слушай, ибо радость у меня великая – женюсь!!!

Я молча присел на скамеечку. Ну, весь внимание…

Он говорил и говорил, не прерываясь и захлебываясь от возбуждения. Глаза горят, усы топорщатся, борода дрожит, уши красные, и порет такую чушь… аж стыдно за него. Мужика прямо-таки перемкнуло на экзотике. Русские девки, татарки, половчанки, полячки, болгарки и даже немки у него были, а вот негритянки – нет! Видите ли, теперь ему без чернокожей красавицы в постели и жизнь не мила… А сколько фактов привёл, объяснений разных, логикой торжествующей так и припечатывал каждую фразу. Я с ним не спорил. Мне по большому счёту вообще всё равно, кто рядом с ним на троне сидеть будет. Хотя, честно говоря, как-то не очень представлял агрессивную африканочку в кокошнике и длинном сарафане под берёзкой с лукошком в руках…

– Значит, такая большая любовь?

– Кудыть те любовь… Страсть! – Не в силах сдерживать чувства, Горох бегал взад-вперёд по кабинету. Чувства и в самом деле выглядели чрезмерно обуревающими. – Страстью любовной горю весь! Томлюсь по ней, аки лев пустынный по колодезю с водой родниковой алкает!

– Мм… насчёт льва это вы завернули… Нет, мне даже не наливайте! Я на службе.

– Какая служба?! Царь, то есть я, женится! Ты что, обидеть меня хочешь?

– Дело не в…

– А вот возьму да и не обижусь! День у меня сегодня такой – радость великая, всем подряд хочу счастье сделать! – продолжал щебетать воодушевлённый самодержец, и я окончательно принял позицию дьяка. – Тюрьмы открою, налоги отменю, всем всё прощу – пущай страна гуляет! Чай, ить не каждый день царь-государь жениться изволит! Как думаешь, Никита Иванович, может, и границы открыть? Пущай Ваньки с Маньками Европу посмотрят, а Европа на них полюбуется… Вот радость по миру пойдёт!

– По миру пойдём мы с вами, – глубокомысленно откликнулся я.

Поведение Гороха было настолько ненормальное, что у меня зародились сомнения в целостности его рассудка. Нечто похожее я наблюдал в финале дела о перстне с хризопразом, когда отчаявшийся шамахан, приняв царское обличье, изо всех сил изображал нам государя. Вот и сейчас передо мной суетился уже не Горох. Не такой Горох, каким я его знал, а нечто неприятное, зомбированное, что ли… В голове у меня предупреждающе щёлкнуло.

– Давно это у вас?

– Любовь-то?! Давно-о… с утра ещё! – охотно подключился кормилец и поилец. – Вечерком вчерашним, как стрельцы ненаглядную мою на допрос привели, я ей свободу полную объявил и от всяческих подозрений избавил. Невиновная она, участковый! Алиби у ней: что такое яблоко, и близко не представляет. А в комнатке её ядов да зелья колдовского найдено не было. Куколки одни…

– Куколки, значит… А утром, как вы говорите, в вашем сердце зажглась нежданная любовь?

– Эх, хорошо сказал, друг душевный! – Горох сердечно обнял меня за плечи и потряс в горячем проявлении истинной мужской дружбы. – Умный ты человек, участковый, и душа у тебя не только из параграфов служебных писана… Веришь – нет, на заре, часов в шесть, словно сила какая меня на постели подкинула! Чую… любовь в сердце так и ломится! Перед глазами образ её светлый… Тьфу, чёрный!… Тьфу, чудесный – стоит, не колышется! И в груди защемило сладко-сладко, как в детстве у маменьки на руках… Умереть готов, тока бы Тамтамбу мою разлюбезную видеть! Вона как с любовью-то бывает, а, Никита Иванович?

– Да, бывает… – как можно равнодушнее ответил я и встал, направляясь к дверям. – Пора мне. Дел полно, от службы, как ни верти, всё равно никуда не денешься.

– Куда?! Ну не уходи ты, бога ради! Мы ж ещё и не выпили…

– Я же объясняю – служебный долг зовет. Да и, кстати, если я вас правильно понял, дело гражданки Мумумбы можно закрывать?

– Закрывай! – чуть надувшись, дозволил государь. – Моё слово твёрдо – неповинна она!

– Вот и замечательно, – улыбнулся я. – Вы не проводите меня в её комнатку, надо составить протокол, описать все вещи и принести официальные извинения. Всё-таки наши сотрудники беспочвенно обвинили иностранноподданную, а это непорядок.