Отстрел

Израильская Хайфа вставала за бортом огромным жарким гористым берегом. Громко трезвонил бортовой колокол.

Про хайфскую пограничную службу Кудим знал все. В морских портах все было проще. Контрразведчики вертели в руках документы, ограничивались элементарными вопросами. Туркмении как бывшему менту Шереметьева все было внове и интересно.

— Таможенница? С такой-то жопой?

— Ты мыслишь советскими категориями!

Из Хайфы в Иерусалим двинули прохладным междугородным автобусом с кондиционером. Большую часть пути Туркмения проспал. Проснулся уже на въезде в Иерусалим, на Таханс Мерказит — Центральной автобусной станции. Несмотря на звучное название, она оказалась маленькой, провинциальной. Несколько десятков автобусов. Втом числе двухэтажных. Живописная толпа. Религиозные ортодоксы в черном, арабские женщины в белых платках, монахи. А главное, молодежь…

Киллеры приглядывались к толпе глазами военных: молоденькие солдаты — с автоматами, карабинами, огромными сумками. Полицейские. Мужики небрежно одетые — рубахи поверх штанов, свитера, вытянутые ниже ладоней рукава. Тяжелые ботинки… Пистолеты за поясами…

«Нарочно, что ли?»

Солдаты все без головных уборов. Все вооружены. Ни одного патруля. Девчонки-солдатки таскают автоматы, как дрова…

«Жареный петух по-настоящему еще не клевал?..»

Толпа бурлила. Что-то произошло. Кудим обратился к кому-то по-английски. Ему объяснили:

— Митинг протеста! Арабы на днях взорвали автобус, больше двадцати убитых… Полсотни раненых!

— Вот так!

— Здравствуй, приехали!

— Как говорится: «Время срать, а мы не ели!»

Из Информационного банка «Лайнса».Из израильской прессы:

«…И вот — новый взрыв и новая кровь, новые слезы,новый траур. В школах отменены праздники. Люди в автобусах (те, кто еще не боится садиться в автобус) разговаривают тихими голосами и уступают друг другу места.Может быть, мы привыкнем к этим воскресным взрывам,как привыкли к перепадам температуры и давления? И набоку автобуса появится надпись: «В утренние часы этотмаршрут наиболее опасен…»

(Ирит Меркин, газета «Наш Иерусалим».)

Начинало светать. Утро в Иерусалиме казалось облачным.

Внизу поливали газон. Тонкие игольчатые капли дождя ударяли в деревья. Ночной неустроенности тротуаров приходил конец, огромные мусорные контейнеры, похожие на бронетранспортеры, грузили на специальные машины.

Громадный, как многоэтажный дом, красный солнечный диск показался за гостиницей, четко на востоке, над Старым городом…

Игумнов перемахнул через перила. У Неерии дверь на балкон была открыта. Ночью он снова выходил курить. Рекомендации секьюрити Арабов намеренно не принимал.

Под ногами пробежала ящерица. Было тепло. Где-то напротив уныло, как в Дубулты, в католической кирхе, звякнули часы.

Завтракали внизу, за шведским столом. Неерии предстояло встретиться с министром труда и торговли, в прошлом известным советским диссидентом, с главой Государственного банка Израиля и еще несколькими банкирами. Игумнов проводил его в номер. До той поры, как израильское агентство «Смуя» и его шеф Голан смогут принять у Рэмбо заказ на охрану, Игумнов не оставлял Неерию ни на минуту. Из номера они вместе спустились к машине. Предстояло наиболее томительное для Неерии — осмотр «Тойоты».

Игумнов начинал со стоянки. Кроме разного рода коробок, ящиков, примет внезапно начатых строительных работ, его интересовали куски проволоки, изоляционной ленты, пакеты, окурки — следы чужого пребывания. Существовали десятки способов минирования транспорта и столько же сигналов об опасности. К дверной ручке мог тянуться провод, шнур. Куча мусора у машины, свежевырытые участки земли — все сигнализировало об опасности. Неизвестный предмет на капоте, крыше, сумка, пакет от еды. Игумнов перешел к самой машине. От багажника к капоту… Курс в полицейской школе графства Кент не прошел зря. Снаружи и внутри машины могли быть такие же следы.

Наконец, они смогли выехать.

—Кто-то рылся в вещах… — Неерия окликнул его через балкон.

Перед тем как уехать в министерство, Игумнов установил на чемодане Арабова незаметные капканы для того, кто проявит интерес.

—Да, действительно!

Чемодан открывали!

Судя по грубому отношению к ловушкам, действовали не спецслужбы, не Шинбет. Не профессионалы.

Когда они поднимались в номер, Игумнов уловил взгляд уборщика, парнишки-араба, — суетливый, быстрый.

— Мне надо проконсультироваться…

— Да уж пожалуйста.