Отступник

— Ага, — обрадовался Коровин, — все дело, оказывается, в социализме. Советский Союз разрушили, чтобы избавиться от социализма. Другого пути не было. Пусть поищут тех дураков, которые в это поверят. Советский Союз — это ведь и была наша Великая Россия. Все знают. Та самая, что до 1917 года существовала. Та, правда, еще больше, чем Советский Союз была. Ну да ладно. Не в этом суть. Суть в том, что наша шпана пришла к власти ценой разрушения тысяче­летней России. Ее ведь ликвидировали, а не то название  — СССР, — под которым она существовала в советское время. Чего они нам мозги пудрят и про избавление от социализма поют. Отменили бы социализм, если дело в этом, а страну оставили как есть. А то все: социализм, социализм! Что нас, за шизофреников держат? Если социализм гробил Россию, то чего же наши братские союзные республики после его отмены не сплотились еще прочнее и теснее вокруг любимой Москвы? Как бы не так! Во все стороны разбежались, оглашая окрест­ности проклятиями в адрес москалей, позабирали все, что могли, и назад возвращаться не хотят. Если все дело было в социализме, то почему это нас немедленно после его отмены из Европы выкинули, НАТО и Евросоюз на Восток двинули и ни в какие цивилизационные объятия новую Россию заключать не хотят? А ведь как мы просим и в ногах валяемся! Не берут. Ну и, наконец, если все дело в социализме, то почему же к нам не прибежали назад наши столь любящие Россию князья, графини и генералы из белой эмиграции? Почему Слава Ростропович со своей Галиной не едут? Одна Баянова решилась, да и та, кажется, уже жалеет. Солженицына еще уговорили. Но он, правда, как вернулся, так караул и закричал... — Вот пусть они, кто нас до этой России довел, и стараются. А я за неимением лучшего пока подожду, — подытожил Юрка.

— А еще тысячу долларов получать хочешь, — рассмеялся Андрей. — Ты бы раньше думал.

— Раньше думал, раньше думал, — проворчал Коровин, разливая чай. — Ты бы тоже раньше думал, когда в верхах ходил. Ты мне лучше скажи, почему у нас все не как у людей? Что, у них своих Иуд не было? Были. Что, у них своих дураков и шпаны нет? Есть, хоть отбавляй. Так ведь перешагивают они через них и идут дальше. А мы почему не можем?

— Мы тоже можем, — вздохнул Андрей. — Вернее, могли, только с каждым разом все труднее получается. В 1918-м, а потом в 1941—42-м едва совсем не рухнули. А сейчас еще хуже. Помнишь Чаадаева? Или Некрасова: “Ты проснешься ль исполненный сил, иль, судеб повинуясь закону, все, что мог, ты уже совершил, создал песню, подобную стону, и духовно навеки почил?” Вот и сейчас сомнение берет, встанем ли, не конец ли нам. Многие думают, что конец, что не встанем. А надо пытаться, пока живы, надо пытаться. Нельзя на себе крест ставить.

— Не вижу я, чтобы народ пытался. Не вижу, — покачал головой Юрка, —  не понимаю, не узнаю.

— Почитай Салтыкова-Щедрина, его “Историю города Глупова”. Сразу узнаешь, — горько улыбнулся Андрей. — Не забывай, кто мы такие. Он это не от радости написал. Говорят, что каждый народ достоин своих правителей. Значит, достойны и мы своих, своей судьбы, одним словом. Слышал я такую байку, что пригласил однажды советский полпред в Риме к себе на концерт Федора Ивановича Шаляпина. Показывал ему новых солистов Большого театра. Потом, после концерта, спрашивает, ну как, мол, Федор Иванович, наши советские басы, тенора и сопрано поют. Тот отвечает, что хорошо поют. Потом задумался и добавил: “Так вам и надо!”.

— А, пожалуй, он прав, — согласился Юрка. — Так нам и надо! А все же обидно. Неужели так никогда и не научимся?

— Научимся, — улыбнулся Андрей. — Все вернется на круги своя. Дай срок.