Отступник

– Брат, ты пришел! – С трудом, едва выговаривая каждое слово, просипел Гожо. На его багровом лице появилась улыбка. – Убей эту тварь! Убей!

– Не сомневайся, брат, я все сделаю! – Сказал я тихо, чувствуя, как щиплет веки.

Мой удар немного умерил пыл омеговца. Теперь этот садист пытался хоть как-то прийти в себя и подняться. Повесив автомат на плечо, я выхватил острый клинок и аккуратно, поддерживая здоровяка, срезал нити. Смотреть, как мучается брат, я уже не мог. Он громко застонал, и этот стон перерос в крик.

– Тихо, Гожо, тихо! Все будет хорошо! Слышишь? – Я шептал как заводной, стараясь успокоить цыгана и самого себя. Стараясь не причинять боли, уложил его на пол.

– Тихо, тихо!

Краем глаза я заметил, что поверженный офицер из последних сил тянется рукой к вывалившемуся из кобуры маузеру. Ярость неугасаемым огнем сжигала меня изнутри. Вскочив, я подлетел к барахтающемуся офицеру, ногой наступил на его руку, сильно вдавливая каблуком сапога. Послышался хруст ломающихся костей. Носатый заверещал, стал что-то причитать. Стащив автомат с плеча, я, не церемонясь, вставил ствол в зажатый рот, ломая и кроша ровненькие белые зубы, после чего сдавил курок и не отпускал, пока в рожке не закончились патроны. Выпущенная в упор длинная очередь превратила лицо офицера в кровавое месиво. Мертвец содрогнулся в последней конвульсии и угомонился – на сей раз окончательно и бесповоротно. Жаль, что я не прикончил эту гниду там, у того проклятого грузовика. Но на все воля Создателя.

Глава 26. Проклятье Шамана

Гожо тяжело дышал, часто вздрагивая. Он бредил, не обращая на мои слова ни малейшего внимания. Остатками змеиной мази я обработал раны вокруг торчащих арматур. Вытаскивать прутья ни в коем случае нельзя, потому что рана станет еще больше и из нее тут же хлынет кровь, которую цыган и так потерял с лихвой. Напоив здоровяка водой из фляжки офицера, я испил сам.

Где-то рядом послышалась возня, чуть позже я распознал гулкие шаги. Тот, кто шел к платформе, не скрывал своего присутствия и нарочно громко ступал по бетонному полу. Я вытянул руку с зажатым в ней ножом и стал присматриваться в полумрак, жалея, что не успел подобрать маузер офицера, проклиная себя за то, что остался на этой платформе под светом множества ламп абсолютно безоружным.

Он появился из мрака. Волосы, заплетенные в мелкие косички, были зачесаны назад жиром катрана. Лицо, испещренное боевой раскраской, источало уверенность и непоколебимость. Он по-прежнему был скалой, непреодолимым утесом. На шее висел амулет из косточек маниса и игл катрана. Да, это был Шаман. Везунчик! А я-то думал, что он погиб от взрыва того самохода…

– Отличное представление, монах! Я чуть слезу не пустил. Трогательно! – При этих словах кочевник стал громко хлопать в ладоши, чувствуя себя невидимым постановщиком всего этого хаоса.

– Это твоих рук дело или Волка? – Спросил я, указывая на весь этот ад, творившийся в подземелье.

– Волка? Волка?! Он сбежал! Свалил, как трусливая дворняга, скуля на ходу! После того, как база Губерта была атакована и разрушена неизвестной силой, он испарился. Бросил все, так и не воплотив в реальность свою мечту! Все то, о чем он жаждал долгое время! Когда оставалось совсем немного, стоило только протянуть руку и взять то, что принадлежит ему по праву, он сбежал… – В голосе Шамана чувствовались отчаяние и боль. Обида, затаившаяся в нем, теперь с особым рвением выплескивалась наружу.

– Шаман, что с тобой? – Сорвался с губ вопрос сиплым, едва уловимым шепотом.

– Я доведу дело до конца, слышишь?! Я, и только я стану хозяином Пустоши!… – Сорвался на крик обезумевший кочевник. – Все будут преклоняться предо мной, и просить спасения от неминуемой гибели. Иерихон! Страшное оружие, способное уничтожить мир! Мир, который и так пал! Мир, от которого остался лишь островок цивилизации, возвышающийся над всем этим хаосом, бездной, царством смерти. Я завладею им! Остановить эпидемию невозможно, ибо надо обладать антидотом, который был у Волка. Но теперь он у меня. Жаль, что никто не обратит внимания на пустые разговоры и необоснованные угрозы. А значит, я буду вынужден показать весь тот ужас, который несет в себе Иерихон. Осталось совсем немного, Город Старателей обречен!

– Ты безумен! – Почти шепотом произнес я, пытаясь разглядеть в полутьме подземелья блеснувшие огоньком хаоса глаза Шамана.

– Ты думаешь, я сошел с ума? Возможно, в чем-то ты и прав. Но и ты не в здравом уме. Ты действительно веришь во всю ту ахинею, которую нес? Какая-то малышка Кэт, фермерша Айва. Нет, мне, конечно, знаком Митх Злобный – та еще тварь! Ха-ха-ха!

– Какую еще ахинею? Кэт – маленькая девочка, которую похитил этот работорговец по приказу Волка. Я обещал фермерше вернуть ее дочь.

– Да, мой друг! Ты так же несчастен, как и эти бродяги, над которыми мы ставили опыты. – При этих словах Шамана образно очертил круг руками. Его глаза пылали ненавистью и болью. В том, что передо мной обезумевший человек, я не сомневался. Кочевник продолжил: – Твой разум поврежден, ты на грани…