Отступник

ПОНИМАЕШЬ ВСЮ РАДОСТЬ ПОЛЁТА

-

-

Женщина зашлась неестественным, с нотками бесстыдства смехом.

- Я знаю в Лакедемоне многих: и мужчин, и женщин, и воинов, и крестьян, и даже рабов — всех, одним словом. Но все же мужчин я знаю несколько лучше, чем женщин, а воинов — намного лучше, чем крестьян. Работа у меня такая.

- Почему ты Алёна Первая? — продолжал настаивать Олег, привыкший получать ответы на свои вопросы.

Женщина снова засмеялась:

- А какой же мне быть? Может, нулевой? Я глава этого дома.

- Ну ладно, ладно, — произнес с неудовольствием Артур. — Хватит болтать, Алёна, давай пройдем к тебе, у нас дело есть.

Алёна Первая вскинула брови и указала ладонью на Олега.

- Да нормально, он в курсе, он мой напарник, — отмахнулся Артур.

Олега слегка покоробила бесцеремонность друга, ведь буквально пять минут назад они договорились, что решение будет принято завтра после построения, на котором придется оправдать ожидания дяди, а Артур ведет себя, словно согласие уже получено. Но обсуждать это в присутствии шлюхи казалось глупым.

Женщина провела друзей в маленькую комнату. Здесь она зажгла ароматические свечи, воткнутые в металлический треножник и из полутьмы выступил маленький низкий столик с несколькими креслами. Алёна Первая сделала приглашающий жест, и парни сели. Женщина также опустилась на мягкую подушку сиденья, бесцеремонно закинув ногу за ногу. Ткань халатика сползла и открыла голые бедра, отчего у Олега вдруг перехватило дыхание.

- Я вас слушаю, — в голосе Алёны проскользнули резкие нотки.

- А чё нас слушать, — хохотнул Артур. — Нам бы поразвлечься...

- Да, — Алена Первая улыбнулась, вскинув голову, — это было бы неплохо. Но, дорогой мой, ты помнишь, сколько ты нам должен?

- Сколько? — лицо Артура приняло невинное выражение.

Женщина засмеялась — дерзко, беззастенчиво, будто она разговаривала сейчас не с воином, не с наследником, а с равным себе — крестьянином или даже с рабом.

- Артурчик, Артурчик, не строй из себя дурачка! Ты отлично знаешь, сколько. Но я тебе напомню: сто семнадцать с половиной трудодней. А это, ты сам понимаешь, милый, много, даже для царского сынка. Больше никакой любви в долг.

Олег, с трудом оторвав взгляд от женских ног, посмотрел на друга. «Ха, — подумалось ему, — трактирщику Гоги за подобное обращение кто-то обещал вставить меч в зад. А тут — никакой реакции».

- Да чё ты, мать, завелась, — заулыбался Артур. — Сто семнадцать так сто семнадцать. Я ведь не с пустыми руками пришел, — и с этими словами он бросил на стол мешочек, который оказался грязно-синего цвета.

- Ого, — почти пропела Алёна Первая, игриво качнув ногой. — Ну что ж... это другое дело.

-

-