Отступник

— Понимаю, — пробормотал я. — Но как мы узнаем, какие компоненты нужно убрать? Не получится ли так, что мы уберем не ту составляющую? Как возможно осуществить это на практике?

Колдун покачал головой.

— Пока не знаю, но в «Некрономиконе» это есть. Я точно помню, что где-то читал о том, как уничтожить «светлую» составляющую Искусства.

— Светлую?

— Какая разница. Важен сам принцип!

После третьей рюмки мы снова углубились в изучение магических книг и расшифровку древних формул. Порой нашего знания латыни, древнегреческого, немецкого и французского не хватало. Викториан по этому поводу каждый раз зло матерился. Жаждущий тоже помогал нам, работая на подхвате. Рылся в словарях, когда попадалось какое-то непонятное слово.

— Вот оно! — неожиданно закричал Викториан.

Да, он нашел нужный отрывок из «Некрономикона».

Сама книга была рукописной — большей частью на архаичном немецком, но отдельные куски, которые неведомый средневековый переводчик не смог перевести с арабского, он вписал из греческого перевода. Говорилось там приблизительно следующее:

«Каждый человек — соцветье воображаемых миров. Стань воином, войди в белый мир другого и, убив его бога, затушуй мир цветом Искусства».

«Довольно абстрактный рецепт», — так я тогда подумал.

Но Викториан думал совершенно иначе.

— Впав в транс с помощью заклятий, можно ввести человека в некое особое состояние, когда его внутренняя вселенная распадается на отдельные миры. Нечто подобное описывали многие латиноамериканские классики. Об этом можно прочесть и у Борхеса, а Кастанеда подробно описывает подобный процесс. Но их изыскания лежат в более привычной сфере, очерченной наркотиками и галлюциногенами, медитациями и цигуном. Безумный автор «Некрономикона» имел в виду несколько иное. Видимо, он предлагает зайти по этому пути чуть дальше… «Стань воином»… Человек, которому предписано стать воином или который воин в реальной жизни, должен ментально проникнуть в мир расслоившейся вселенной разума того, над кем проводят эксперимент. Он должен убить бога или правителя того мира — уничтожить определенную составляющую сознания человека.

— Знаешь, Викториан, я давно занимаюсь амулетами, а за последнее время насмотрелся у тебя всякой чертовщины, но то, что ты говоришь… Путешествия в другие измерения, вымышленные миры… Это все, как в фантастическом романе, — честно признался я.

— Я ни слова не сказал ни о других измерениях, ни о путешествиях в них, — возразил мне Викториан. — Я имел в виду нечто совсем иное. Телесно оба человека остаются здесь. Но мысленно… нет, слово «мысленно» тут не подходит… Как бы это объяснить, — Викториан замялся, явно не находя нужных слов. — Разум одного проникает в одну из частей расслоившегося сознания другого. Уничтожив центральный образ этого мира, пришелец уничтожает часть «эго» того человека, в мир которого попал.

— То есть ты хочешь сказать, что, уничтожив в разуме Жаждущего частичку «эго», принадлежащую Искусству, мы тем самым уничтожим Жажду?

— Может быть, — уклончиво ответил Викториан. — Точно я не знаю. Рецепты Древних порой слишком туманны, чтобы их можно было толковать однозначно, но…

— Но не изменится ли Жаждущий, когда погибнет часть его «эго»?

— Да. Я же сказал… Погибнет лишь та его часть, что связывает его с Искусством.

— Нет, подожди, я не то хотел спросить, — я замялся, точнее формулируя свой вопрос. — Не изменится ли при этом сам человек? Не можем ли мы по ошибке или по небрежности уничтожить что-то, кроме частицы Искусства, в его душе, и тогда Жаждущий перестанет быть самим собой?

— Возможно, — ответил Викториан. — Но думаю, поэтому тут и нужен воин — чтобы он смог, как хирург, точным ударом отсечь лишнее. А вырезая аппендицит, мы ведь можем и член человеку откромсать.

Мы невесело рассмеялись, и молчавший во время нашего разговора Жаждущий присоединился к нашему смеху.

Глава 2 ВОИН ИСКУССТВА (из записок А. С.)

— Старина Чжан?

Настала моя очередь изумляться.

— Неужели ты?..

— Ха! Ха! Превосходно! Превосходно!

Чжан Тянь-и. «Записки из мира духов»

Черная «Чайка», вырулив с шоссе, стрелой скользнула по проселочной дороге и затормозила перед огромными металлическими воротами в трехметровом бетонном заборе, поверх которого вытянулось несколько рядов колючей проволоки. Из проходной у ворот вышли три охранника. Один был в милицейской форме, а остальные — в маскхалатах. Все с автоматами. Неспешно подошли они к машине и встали так, чтобы не оказаться на линии огня крупнокалиберного пулемета, расположенного на крыше проходной.