Отступник

— А вы верите в колдовство? — неожиданно для себя встрял я в их разговор. Женщина посмотрела на меня именно так, как и должна была посмотреть — как на сумасшедшего. Я незаметно под столом толкнул Викториана ногой. Виктор щелкнул пальцами, и те вспыхнули, как спички. В окружении работников и работниц, несущих трудовую вахту, пусть даже они представляли собой всего лишь мазки масляной краски на стене, колдовское действо больше напоминало дешевый балаганный трюк из репертуара какого-нибудь провинциального фокусника. Но не было оваций. Огонь лизал изящные пальцы Викториана, но те не сгорали, пламя не тухло.

Какое-то время Валентина безмолвно смотрела на язычки пламени, потом неуверенно, дрожащими пальцами достала сигарету, прикурила у Викториана, при этом как бы невзначай коснувшись его кожи.

— Дешевый фокус! — фыркнула она, но в словах ее не было уверенности. Со стороны могло показаться, что она сказала это не для нас, а для себя.

Викториан погасил пламя.

— Это — колдовство. Искусство — это колдовство. Я не знаю, в чем проявляется ваш дар, но он связан со смертью, и он — тоже колдовство. Врожденное колдовство. На свете нет никакой телепатии и прочих чудес, которые приписывают безграничным способностям человека — есть только Искусство, которым некоторые люди наделены от рождения, — Викториан говорил взволнованно, но тихо. — В вашей душе от рождения также есть частица Искусства.

— Я вам не верю, — тихо, но твердо ответила Валентина. — Все это чепуха! Какой-то розыгрыш.

— Что же вам нужно для того, чтобы поверить?

— Значит, вы утверждаете, что я от рождения колдунья?

Викториан кивнул.

— Какая чушь! У меня есть желание добежать до ближайшего телефона-автомата и позвонить в дурдом. Вы же взрослые люди! К чему эти сказки? — несмотря на слова, в голосе Валентины звучали нотки неуверенности. Она говорила и сама не верила своим словам. — Колдовства не существует, все это только сказки.

Викториан мгновение молча изучал ее лицо.

— Хотите совершить путешествие в сказку? Страшную сказку. Я приглашаю вас в обитель Колдуна. А там вы решите: сказка все это или нет.

К моему удивлению, Валентина согласилась. Она посчитала, что ничем не рискует. Ей и в самом деле нечего было бояться. По ее мнению, нас можно было убить в любой момент. Она не знала, что нас охраняет одно из сильнейших заклятий. Мы с Викторианом не были самоубийцами. Не зная, в чем конкретно заключается дар нашей новой знакомой, мы не хотели неожиданностей и поэтому приняли все доступные для нас меры предосторожности.

* * *

Мне показалось особенно странным то, что Валентина без колебаний согласилась спуститься в обитель Викториана, спрятанную под склепом на Смоленском кладбище. Когда же она переступила порог второй потайной двери, глаза ее расширились от удивления.

— Встречала я извращенцев… — тихо протянула она, осматривая горы древних книг, свечи из черного воска, баночки со всевозможными порошками, черепа людей и животных и прочее барахло, которого полным-полно было в комнате. Но, судя по всему, ее больше всего поразила не обстановка, которая сама по себе выглядела довольно специфически, а существование подобного места под склепом на заброшенном кладбище.

— Располагайтесь, — дружелюбно предложил ей Викториан.

— Вы тут живете?

— Ну что вы… — Конца фразы я не расслышал, так как пошел в спальню освободить Жаждущего — но увидев, в каком он состоянии, передумал.

У него начался новый приступ «ломки». Его трясло. Лицо покрылось каплями пота. Глаза блестели. Мне показалось, развяжи я его — и он кинется на меня и разорвет голыми руками. Сумасшедший. Не могу подобрать другого слова, чтобы описать его состояние.

Я вернулся в «гостиную».

Викториан уже достал четыре рюмки и бутылку польского «Наполеона». Валентина осторожно присела на краешке стула, напоминая сиамскую кошку — вся подобранная, знающая цену себе и своей красоте и в то же время готовая в любой момент броситься в бой, вонзив во врага острые коготки.

— Клиента опять ломает.

Викториан покачал головой.

— Сегодня между периодами ломки проходит по три часа. Боюсь, нам придется дать ему кого-то убить, иначе он окончательно спятит.

С этими словами он убрал в стол одну из рюмок.

Валентина внимательно посмотрела на меня.

— Вы еще и наркоманы?

— Нет, — возразил я, тоже присаживаясь. — Просто у нашего друга приступ своеобразной болезни.

Мы выпили. А потом Викториан начал рассказывать. Не скажу, что получалось у него очень складно — но, похоже, Валентина начинала понемногу верить ему. Он рассказывал ей о колдовстве. Не погружаясь в тонкости, он рассказал о Древних, о нас троих, кто чем занимался. Спокойно потягивая коньяк, он говорил о смертях и убийствах, словно речь шла о визите в гастроном. Потом он перешел к болезни Жаждущего.

— И что вам нужно от меня? — поинтересовалась Валентина, когда рассказ подошел к концу.

Ее поведение немного изменилось. Она расслабилась, оттаяла. В движениях появилась томность. Может, она смирилась с тем, что есть на свете такая вещь, как колдовство, — а возможно, виной тому была почти опустевшая бутылка коньяка.