Отступник

― Ладно бы полноправный гражданин заставлял проститутку целовать СЕБЕ ноги, но СТАРЕЙШИНЕ пресмыкаться перед шлюхой, перед рабыней, — правитель покачал головой. — Как расценят члены Совета, да и остальные граждане такую шокирующую новость? Нет, конечно, не убьют, но из Совета старейшин погонят…

― Что ты хочешь? — огромная капля пота покатилась по виску Степана.

― Но не волнуйся, — царь будто не заметил вопроса. — У нас у всех есть свои слабости. Я с пониманием отношусь к людям, которые с пониманием относятся ко мне.

― Что? — казначей ссутулился, сознавая, что ловушка захлопнулась и деваться некуда. — Что тебе нужно?

― Не мне, — поправил Роман, — не мне, а нам. Понимаешь меня? Ты меня понимаешь?

Казначей кивнул.

― А теперь, Стёпа Быков, спроси правильно: «Что НАМ нужно?» Мы ведь теперь одна команда и трудимся ради одного дела, и родина у нас одна. Итак…

― Что… — казначей сделал над собой усилие, — нам нужно?

― Вот видишь, как просто, — проворковал правитель, доставая из стола бумагу с печатями. — Нам нужно подписать вот этот документ, а именно: разрешение на прохождение вооруженного отряда ломакинцев через территорию Лакедемона. Как видишь, никакой особенной ответственности на тебя не ляжет.

― Но… — Степан кашлянул, — здесь стоит второе августа, а сегодня только первое.

― А нам нужно, чтобы там стоял завтрашний день. Понимаешь? А то нехорошо получится, царь Антон за порог, а мы уже за его спиной в этот же день бумаги всякие подписываем.

Казначей, больше ничего не спрашивая, обмакнул перо в чернила и поставил роспись.

― И так как мы в одной команде, то… — царь убрал разрешение со стола. — То ты можешь продолжать ходить к той же девочке за теми же воплощениями фантазий, это останется внутри нашей дружеской компании. Чего уж тут стесняться? Я человек широких взглядов и все понимаю. Только не вздумай ее обидеть, избить или что-нибудь в этом роде. Это будет нехорошо по отношению к соратникам. Договорились, Стёпа Быков?

Казначей, затравленно буравя взглядом стол, смог лишь кивнуть.

― Благодарю тебя, великодушный Степан, сын Петра, — правитель поднялся. — Я рад, что ты проникся пониманием и пошел навстречу моей скромной просьбе. Тебе обязательно воздастся.

* * *

Ранним утром, когда из Гаевки под предводительством царя Антона маленькая армия выдвигалась в сторону Таганрога, из ворот Ломакина вышел отряд из шести человек: правитель Роман, наместник Сурен Геворкян и еще четыре бойца. Ломакинцы были вооружены охотничьими карабинами и длинными ножами, заткнутыми за пояс.

Они беспрепятственно миновали насыпь, дамбу, затем, не привлекая излишнего внимания, проследовали по окраинам Лакедемона и покинули его в южном направлении. Полтора часа спустя царь Роман и сопровождающие стояли перед тем, что в Беглице называлось воротами. Охраны нигде не наблюдаюсь.

― Хорошо они здесь живут, спокойно, — сказал правитель, почесывая бородку. — Но надо бы внутрь попасть.

― Вадик, — скомандовал Сурен, — займись!

Худощавый шатен лет семнадцати-восемнадцати подпрыгнул, подтянулся, гимнастически ловким движением перекинул тело через ворота, и спустя полминуты одна из створок приоткрылась. Войдя внутрь периметра, отряд сразу наткнулся на оглушительно храпящего бородатого мужика, развалившегося поперек дырявого матраца под навесом из веток и листьев. Около стражника на земле валялось ружье.

― Караульный… — задумчиво произнес Роман. — Все-таки отвязно они здесь живут… Ладно, пусть спит, пошли.

Село в этот не такой уже ранний час было точно вымершее, по пути к дому старосты правитель и его спутники встретили только двух рабов, выгоняющих из хлева коз. Благодаря рассказу Алёны Третьей нужное жилище отыскалось сразу. Здоровенный, на полторы головы выше царя Романа русобородый ломакинец, с библейским именем Фома, постучал кулачищем в дверь, которая, казалось, сейчас провалится внутрь дома. Несмотря на солидные удары, окно на первом этаже открылось минут через пять. Из него показалось заспанная морда старосты:

― Ну чё за нах! Кто там бахает?!

В следующий миг в окно залетел седеющий брюнет Мага, а за ним Вадик. Послышалась возня, громыхание, женский крик, детский плач, а потом все стихло. Изнутри дверь открыл Вадик, и оставшиеся на улице члены группы вошли в дом.

В спальне, забившись в угол, прижимая к себе ребенка, сидела испуганная женщина в одной сорочке. На полу лежал староста со связанными руками и кляпом во рту, а на нем, фальшиво улыбаясь, сидел Мага:

― Слющай, нэ нада крычать, нэкто вас нэ тронэт.

― Женщину и ребенка под надзор в отдельную комнату, — скомандовал Роман.

― Славян, займись, — обратился Сурен к крепко сбитому пареньку, который был одного возраста с Вадиком.

― Хотя, погоди! — царь остановил женщину жестом. — Покажи своего ребенка, не бойся.

Правитель заглянул в глаза малыша. Зрачки мальчика были не круглыми, как у нормальных людей, а узкими, разрезающими серую радужку наподобие линзы и больше всего напоминали глаз кошки.

― Что у него с глазами? — спросил Роман.