Отступник

Артур попытался ухватиться за что-нибудь, выпустил из рук винтовку и тут же почувствовал боль в лопатке, а потом что-то с силой сдавило его горло. Издав протяжный хрип, Артур обхватил шею. Пальцы нащупали торчащий из балки загнутый штырь, который поддел цепь медальона. Наследник оттолкнулся пятками — давление на горло чуть ослабло. Парень дернулся, но разорвать цепь толщиной чуть ли не с мизинец, конечно же не смог. Запаниковав, наследник попытался подняться, однако ноги скользили по шиферу, отчего тот вновь пополз вниз.

― Не хочу! Пусти! Помогите… — захрипел Артур, выставив одну руку перед собой, а второй все так же пытаясь освободиться.

Последнее, что Артур увидел помутневшими глазами, — с неба медленными кругами спускался черной тенью птеродактиль.

Глава 24 МЫ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ НА РАЗВАЛИНАХ СТАРОГО МИРА

Леонид Дрожжин не спал уже вторую ночь и готовился к встрече с давним врагом. Он тщательно продумал речь, с которой хотел обратиться к виновнику всех несчастий в своей жизни. Но когда на рассвете пришло время освободить выживших, то вместо надменного, наглого преступника, к разговору с которым судья собирал силы, Леонид увидел полностью сломленного человека и не смог найти в своем сердце ничего, кроме презрения и брезгливости. Вспомнились давным-давно прочитанные слова: «мы должны прощать своих врагов, но не раньше, чем их повесят», и кажется, сейчас наступил как раз такой момент. Орлов не узнавал стоящего перед ним, а разговаривал с тенями умерших. За прошедшие сутки на него вылилось столько боли, унижений, проклятий и ненависти, что на рассвете Антон впал в буйство и едва не разорвал веревки, которыми был связан.

― Ты единственный, кто пережил эту ночь и можешь отправляться в свою деревню, — сказал судья, глядя в полубезумное лицо Орлова. — Я надеюсь, твой пример будет хорошим уроком вашим старейшинам. А для тебя позор — худшее наказание, намного хуже смерти.

― Я никуда не пойду! — взревел царь, попытавшись вскочить на ноги и кинуться на Дрожжина.

Однако затекшие мышцы не держали тело, и он как сноп повалился на спину. Антон, рыча, отчаянно катался в пыли, но сделать ничего не мог.

Дрожжин кинул на землю армейскую флягу, в которой булькнула жидкость и плоскую коробочку.

― Натрись мазью, если не хочешь встречаться с хамелеонами. Олег чудом от них убежал, но у него был автомат, а таким мразям, как ты, оружие в руки давать нельзя.

― Олег! — заорал Антон, услышав ненавистное имя. — Слушай меня, слушай!!! По моему приказу убили твоего отца, Виктора Руденко!!!

― Олег тебя не услышит, — ответил судья. — Он тяжело ранен, и, если поправится, я, конечно, ничего ему не скажу. К тому же у Олега теперь есть другой отец, нуклеар, так что вряд ли ему будет интересно.

Как только Дрожжин скрылся за домами, Антон вцепился в крышку фляги, отвинтил ее и надолго присосался к горлышку, жадными глотками поглощая горьковатую жидкость с привкусом мятных листьев. Когда он напился, то некоторое время просто лежал, раскинув руки, бездумно глядя в наливающееся синевой небо, а потом сел и огляделся вокруг. Дорога, дома, деревья, воздух, облака и особенно тени — стали вдруг насыщенным, не в меру контрастным, будто впитали в себя огромное количество разнообразных красок. Боль от побоев ушла, тяжесть в теле сменилась странной легкостью. Орлов подумал, что не так все и плохо, а нежелание его убить — большая ошибка аборигенов. Ведь он обязательно с ними поквитается.

Затем царь открыл коробку, в которой была липкая, неприятно пахнущая, холодная мазь, и тщательно намазал лицо, руки и ботинки.

― Да. Да-а-а-а, — протянул царь, глупо улыбнувшись появившемуся неизвестно откуда Виктору и дружески кивнув покойному товарищу. — Я вам, сукам, еще покажу, как со мной связываться!

― Конечно, покажешь, — согласился Виктор, — а теперь пора домой.

Ноги не слушались, и сначала царь полз по дороге на четвереньках, то и дело падая, но потом смог подняться и пошел на запад, продолжая рассказывать, какие кары ждут всех, кто осмелился не выполнить его, Орлова, волю. Впрочем, делал он это без злобы. Голос правителя смягчился, глаза остекленели, речь стала прерывистой, а движения замедленными.

Неровной походкой, прихрамывая, чуть склонив голову набок и криво ухмыляясь, царь Антон брел по Мариупольскому шоссе.

― Да, Виктор, они так и сказали, — бормотал он. — Так и сказали… они не захотели меня убить, Виктор, не захотели…

Услышав далекий клекот, правитель остановился и посмотрел вверх. Высоко в небе парил птеродактиль.

― Не захотели, — медленно проговорил Антон и, спотыкаясь, продолжил свой путь. — Скажи, а это настоящая птичка или умершая, такая как ты, Виктор? Виктор!.. Виктор!!!

Царь обернулся, но никого не увидел. Он стоял перед кладбищенским серо-черным забором, над которым возвышалась церквушка.

― И ты от меня свалил, — обиженно проворчал правитель и в очередной раз принялся пересказывать самому себе недавно произошедшие события.