Отступник

― Служение Бессущностному дает некоторые привилегии. Моя работа проходит не на полях, а в Библиотеке, — сказал он. — Но, как говорили когда-то, приумножающий знание приумножает скорбь. Хотя да, мне интересна вся мудрость древних. И я точно могу сказать, что мы не отличаемся от них. Нуклеары не лучше людей, но и не хуже. Мы просто в начале пути. А все, что имеет начало, когда-нибудь будет иметь и конец. Будет зло, будет насилие, будет ложь и все закончится очередной катастрофой. Мы пришли.

Олег огляделся. Они стояли перед длинным двухэтажным зданием, расчищенным от побегов плюща, наверху большие буквы складывались в слово: «ГИМНА3IЯ». Штукатурка на стенах частично осыпалась, но стекла в окнах остались целыми.

― Здесь когда-то учился Чехов, тот самый, который сейчас считается духом Сказителя. А теперь это интернат для не совсем здоровых.

― Ты, значит, не веришь в духов… — Олег попытался сформулировать мысль. — Не веришь в тех… о ком говорит шаман?

Саша тяжело вздохнул, поморщился, будто отвечать было невероятно трудно:

― Я верю в архетипы… не знаю, поймешь ли… как бы тебе объяснить… есть внутри нас смерть и рождение, любовь и ненависть, тьма и свет, созидание и разрушение… в общем, все это имеется в самой душе, но легче спроецировать образы на внешний мир, чем копаться внутри себя, понимаешь? Легче винить богов или духов, чем себя. Понимаешь, о чем я? Вот говорят: на все воля божья, или дьявола, или батюшки царя, или еще кого-нибудь… судьба или не судьба… вот отсюда и появляются всякие Сказители, Отшельники, Творцы, Бессущностные и прочие… Да у вас в вашем Лакедемоне наверняка тоже что-то такое имеется… религия, или еще что-нибудь, может, учение какое… понятия, принципы…

Шатен смотрел с ощущением болезненной безнадежности.

― Значит, никаких духов на самом деле не существует? — нахмурился уже Олег.

От этого вопроса Саша засопел и скривился, как от острой боли.

― Существуют, — выпалил он. — Тебе лучше думать, что они существуют. Идем!

В затемненном помещении стояло несколько кресел. В одном из них, читая книгу, сидела девушка с невероятно белой кожей и длинными серебристыми волосами. Завидев вошедших, белоснежка вскочила и улыбнулась:

― Здравствуй, Саша.

― Привет, Ника. Я тут ящерицу принес, будет время — может, противопаучью мазь приготовите.

― Хорошо, — девушка взяла рептилию. — Ты к Лизе пройдешь?

― Попроси ее спуститься, мы ненадолго, я с дежурства и должен пойти поспать.

Когда Ника ушла, Саша указал на кресло:

― Устраивайся.

Олег уселся в самом темном месте, под аркой, неизвестно почему чувствуя сильную неловкость и почти жалея, что пришел. Но придумать какой-нибудь повод, чтобы уйти, он не успел, так как на лестнице появилась молодая женщина с ребенком на руках.

― Здравствуй, Лиза, и знакомься, это Олег, уже почти полноправный нуклеар.

Женщина поздоровалась с мужем, кивнула гостю.

― Ну иди ко мне, Нюта, — шатен присел на корточки.

Лиза поставила девочку на ноги, и Олег увидел, что малышка ужасно уродлива. Ее лысая голова был раза в два больше обычной, глаза несфокусированно переходили с предмета на предмет и вращались, а вместо рук из кофточки торчали короткие трехпалые лапки.

― Тата! Тата! — проверещало создание и поковыляло на кривых ножках к отцу.

Саша обнял девочку, поднимая на руки.

― Я тебе подарок принес, милая, — он достал из кармана колокольчик на веревочке и позвонил.

― Тата! Тата! — малышка задергала лапками.

― Как она? — спросил Саша, привязывая колокольчик к уродливой ручонке.

― Полночи скулила, все время лоб терла, наверное, сильно болела голова, даже настойка шамана не помогала, но под утро заснула, — женщина устало улыбнулась.

― Тата! Тата! — послышался визг и звон колокольчика.

Нагнув голову так, что подбородок коснулся груди, Олег прикрыл веки. Он не мог смотреть на это жуткое зрелище. Юноша с удовольствием заткнул бы и уши, но боялся, обидеть новых знакомых. Эти двадцать минут встречи отца с семьей длились бесконечно долго. Грустные голоса, гнетущая полутьма мрачного зала не давали дышать, а визгливое «Тата! Тата!», казалось, продавит барабанные перепонки.

Когда молодые люди вышли из Гимназии, Саша, угрюмо-сосредоточенный, спросил:

― Понимаешь, почему я привел тебя сюда?

― Почему?

― Ты ведь сбежал, потому что не хотел смерти для своей дочери. Потому что решил, что законы твоей общины жестоки, — по щеке Саши скатилась капля. — А я хотел тебе показать обратную сторону милосердия. Оно не менее жестоко, чем твои бесчеловечные соплеменники. Твой ребенок должен жить, это понятно, она здорова, но что делать с такими? Иногда мне кажется…

Он не закончил фразу, не мог унять дрожь в руках. Наступила неловкая пауза. Наконец, вытерев лицо рукавом, Саша продолжил:

― Каждый раз, когда я прихожу сюда, мне хочется просить прощения у Лизы за то, что я не могу находиться с ней, потому что она из клана Слепых, а я посвящен Бессущностному. Но я не знаю, как можно выдержать этот ад. Лучше умереть под пытками, чем жить, ухаживая за таким существом…