Отступник - драма Федора Раскольникова

Вот это новость, с недоумением соображал Раскольников. Шляпников, посланец Сталина, неизвестно где, а сам Сталин - здесь, не в Новороссийске! Почему?

- Что происходит на Таманском полуострове? У вас есть какие-нибудь сведения? В дороге я слышал, будто бы немцы там высадили десант?

- Да, на Тамани высадился немецкий полк. Говорят, двадцать тысяч войска. Скорее всего, цифра преувеличена.

- Но это серьезная угроза Новороссийску.

- Серьезная, - согласился Сталин, спокойно смотря на Раскольникова. В Екатеринодаре все узнаете из первых рук. Доберетесь до Екатеринодара, непременно повидайте местных руководящих товарищей. В исполкоме Кубано-Черноморской республики поговорите с товарищами Островской и Рубиным. В исполкоме республики это наиболее влиятельные товарищи. Объясните им значение операции ликвидации флота. Они тоже не понимают. Постарайтесь заручиться их поддержкой. Этого не сделали, не сумели или не захотели сделать, ни Шляпников, ни ваш Вахрамеев с Глебовым-Авиловым. Надеюсь, вы - сумеете…

И опять с недоумением слушал его Раскольников. Почему он сам этого не сделал? Почему передоверил дело Шляпникову, противнику потопления флота?.. Но не спрашивать же было его об этом.

Попрощавшись со Сталиным, вернулся к поезду, и через несколько минут понеслись дальше на юг.

5

До самой Тихорецкой, находившейся уже в пределах Кубано-Черноморской республики, составной части РСФСР, прикрытой от немцев и казаков Краснова отрядами Красной Армии, дорога была неспокойна. На станциях напряженно ожидали налетов казаков, в степь смотрели размещенные на чердаках станционных построек узкоствольные пулеметы "кольт", тупорылые "максимы". На горизонте маячили темные фигурки отдельных всадников. Близко к железнодорожному полотну они подъезжать не решались, за всю дорогу от Царицына только раз казачий разъезд оказался рядом с полотном, и дело чуть не кончилось бедой.

Это было в Сальской степи, после Котельникова. Красота цветущей, еще не выгоревшей степи завораживала, томил и тревожил проникавший в приоткрытое окно запах полыни, густой медовый настой дикого разнотравья. Но мешала гарь из паровозной трубы, тоже проникавшая в оконную щель, открыть окно пошире и вовсе было невозможно: гарь тотчас заполняла купе, все засыпало угольной мелкой противной крупой. Надоело бороться с гарью, и один из перегонов Раскольников проехал на раме паровоза, перед трубой. Сидел на раме, пропустив ноги сквозь прутья ограждающей решетки, полной грудью вбирал в себя упруго набегавший чистый ароматный воздух. Снял свой синий китель, аккуратно свернул, положил рядом. Потом снял и тельник. Разулся, подставил ступни встречному воздуху. Поток воздуха был так плотен, глянцевая синь неба над головой так густа, что возникало почти физическое ощущение, будто не степь вокруг, а море, не воздух, а теплые морские волны окатывали с ног до головы, теребили волосы, мягко залепляли глаза.

Еще издали заметил впереди по ходу поезда, справа, двух всадников, во весь опор мчавшихся к полотну железной дороги, поезду наперерез. Что у них было на уме, кто знает. На всякий случай вытащил из кобуры револьвер, положил на китель, чтоб был под рукой. Саженях в ста от полотна один из всадников повернул коня, поскакал вдоль железной дороги, несколько впереди поезда. Другой подлетел совсем близко к полотну, тоже опередив поезд. Чуть придержал коня, и когда паровоз поравнялся с ним, дал повод, понесся вровень с мордой паровоза, весело и бесцеремонно рассматривая Раскольникова. Это был молодой белобрысый казак в полной старорежимной форме - гимнастерке с погонами, синих шароварах с красными лампасами, фуражке с кокардой, надетой набекрень, с опущенным ремешком. За спиной у него болтался карабин. Сидел он в своем мягком седле, как в кресле, поигрывая плеточкой. Вдруг, что-то крикнув, сорвал с ремня карабин, и вскинул, направил на Раскольникова. Раскольников проворно схватился за револьвер, прицелился ему в лоб. Казак засмеялся, поднял карабин вверх стволом и отвалил вправо, натянув повод, стал отставать от поезда…

В Тихорецкой остановились возле какого-то воинского эшелона. Неподалеку был штабной вагон. Раскольников вошел, спросил командира. Его провели к пожилому стат ному человеку в офицерском френче, с аккуратно подстриженной, черной, с проседью, бородкой. Он оказался командующим группой войск, сосредоточенных под Батайском.

- Против нас стоят немцы, а также офицерские и казачьи отряды, смотря на Раскольникова строгим, полковничьим взглядом, объяснил он положение своих частей. - Я мог бы взять Батайск, а затем и Ростов, если бы у меня было достаточно артиллерии. Уже не говорю о дальнобойной. Обеспечьте, товарищи наркомы, действующую армию артиллерией, и мы очистим донскую землю от оккупантов. А заодно и от Краснова с белым офицерством. Между тем в Новороссийске готовится преступная акция уничтожения русского флота. - Помолчал, все так же строго и в упор смотря на Раскольникова. - Вы направляетесь в Новороссийск?

- Да.