Отступник (ЛП)

В мгновение чистейшей ясности, я признался себе, что существует миллион вещей, из-за которых все могло пойти не так. С одной стороны, у этого плана было значительное преимущество — по крайней мере, он был гораздо более выполнимым, чем предыдущий план — отбить своего брата и победить перевертыша, — попытайся я его исполнить без посторонней помощи.

Я мог с этим справиться.

— Чародей, — позвал перевертыш. Он повернулся лицом к хижине и начал медленно кружить вокруг нее. — Чародей. Выходи. Отдай мне обреченного воина.

Разумеется, я ему не ответил. Я был занят, меняя позицию. Если он продолжит обходить вокруг хижины, он пройдет между мной и пустым дверным проемом. Правильно подобрав время, я смогу кинетическим зарядом отбить Томаса из его захвата и бросить его в хижину.

Конечно, это могло закончится провалом, и в этом случае резкое движение может грозить Томасу переломом шеи. Или может получиться и удар будет достаточно сильным, чтобы у него остановилось сердце или случился коллапс легких. И если неточно прицелюсь, я могу выбить Томаса из рук перевертыша прямо на каменную стену. Учитывая, как плохо он сейчас выглядит, этого с лихвой хватило бы, чтобы убить его.

Конечно, перевертыш убьет его, если я ничего не сделаю.

Так. Значит нужно сделать все идеально.

Я занял позицию и нервно облизал губы. Работать с чистой кинетической энергией, силой всегда тяжелее, чем с другими видами магии. В отличие от использования огня или света, воззвания к чистой, потоковой силе требуют, чтобы все заклинание шло от разума и воли чародея. Огонь, однажды вызванный, будет вести себя как обычный огонь без работы по его созданию. Как и свет. Но сырая энергия не имеет основания в природном порядке, так что его визуализация должна быть очень четко направлена от разума использующего его чародея.

Именно поэтому я обычно использую свой посох, или другое средство, помогающее мне сфокусировать свою концентрацию, когда я работаю с физической силой. Но мой посох был в нескольких минутах ходьбы отсюда, а мои кольца, заряженные кинетической энергией, достаточно мощные для того, чтобы справиться с подобного рода работой, были рассчитаны, чтобы посылать заряды деструктивной энергии — для причинения вреда. И когда я создавал магию, поддерживающую их, я не планировал в дальнейшем мысленно модифицировать их. Я мог бы смягчить взрыв, так сказать, если бы я работал с ними. Я мог убить Томаса, воспользуйся я ими.

— Чародей! — прорычал нааглошии. — Я начинаю уставать от этого! Я пришел, чтобы с честью обменять узников! Не вынуждай меня взять то, что я хочу.

Еще несколько шагов и он будет на позиции.

Ноги дрожали. Руки тряслись.

Я смотрел на него несколько секунд, и осознал, что я в ужасе. Мысленный призрак перевертыша ударил в двери моего разума и беспощадно начал подрывать мою концентрацию. Я вспомнил разрушения, которые он причинил, жизни, которые отнял, и как легко он обошел или переступил через каждую угрозу на своем пути.

Если не выполнить заклинание безупречно, оно может стоить моему брату жизни. Что, если перевертыш достаточно могуществен, чтобы ощутить приближение заклинания? Что, если я неправильно рассчитаю количество силы, которые мне необходимо? Что если я промахнусь? Я даже не воспользуюсь инструментом, который бы помог мне сфокусировать силу — и мой самоконтроль был не самым лучшим за эти дни.

Что насчет первых секунд после заклинания? Даже если я все сделаю правильно, после этого я окажусь в открытом пространстве с мстительным и рассвирепевшим нааглошии, составляющим мне компанию. Что он сделает со мной? Картинка с наполовину поджаренной Ларой, выпускающей кишки Мадлен, всплыла в моей памяти. Каким-то образом я знал, что нааглошии поступит хуже. Гораздо хуже.

А потом пришло самое отвратительное сомнение из всех: что, если все это бесполезно? Что, если предатель сбежал, пока я здесь бегал? Что, если политика властей все равно подразумевает, что Морган должен заплатить за смерть ЛаФортиера?

Господи. Я правда хотел только холодного пива и хорошую книгу.

— Не испорти этого, — прошептал я себе. — Не испорти.

Перевертыш прошел мимо пустого дверного проема хижины.

И, секундой позже, он протащил Томаса между проемом и мной.

Я поднял руку, сосредотачивая волю и выравнивая мысли, пока постоянно меняющиеся числа и формулы вычисления силы прокручивались в моей голове.

Я резко раскрыл пальцы и воззвал:

— Forzare!

Что-то, схожее по размерам и формам с ножом бульдозера, рвануло сквозь землю между моим братом и мной, взрывая почву и гравий, корни и траву. Невидимая сила вырвалась из земли дюймом ниже Томаса, ударив в его неподвижное тело, и освободила его от хватки нааглошии. Он перевернулся в воздухе в десяти футах над землей к дверному проему — и жестко ударился головой о каменную стену.

Его голова расплющилась словно мягкая резина после удара? Или я просто сломал шею моему брату?