Отступники

Артефакт, истративший невероятно много энергии на попытку сдержать распад тела вновь обретенного хозяина, пришел к выводу, что требуется серьезный анализ ситуации. Энергия таяла, а результата не было. Из размышлений его вырвало перемещение в какой-то подпространственный карман. Тут же минимизировав все остальные дела, артефакт принялся поглощать халявную энергию переноса. Чем больше энергии набирал артефакт, тем четче становились воспоминания. Тем уверенней чувствовал себя этот древний инструмент забытых богов.

Уровень опасности после переноса для них обоих был минимален. Хозяин даже в таком полуразобранном состоянии смог одолеть неудачливого владельца подпространственного кармана. Только в самом конце схватки артефакт позволил себе вмешаться, буквально стеная над потраченной энергией.

Приструнив две энергетические сущности поглощенные и подчиненные господином, что бы они своим бормотанием не мешали смертному, артефакт жестко и без лишних разговоров проломил защиту хранителя и перехватил управление подпространственным карманом, замкнув на себя защитный контур и системы обороны периметра. Погибший демон-дуралей так до конца и не понял, что за чудо попало ему в руки. И использовал этот магический архитектурный шедевр как банальный портал переноса, воруя, что и кто подвернется.

Обретя новые возможности и получив доступ к той части воспоминаний, что хранились в областях лишенной энергетической подпитки, артефакт сделал неутешительный вывод — хозяин не способен сейчас даже частично принять всю силу, какую артефакт может подарить своему господину. Тело носителя практически было разрушено. Разум находился приблизительно в этом же или близком подобному состоянию. Требовалось, что-то придумать, но готового решения у артефакта не было. Ведь все-таки он был хоть и могущественным, но лишь инструментом. И тут оставалось одно — ждать и надеяться, что смертный с задатками высшего существа сможет найти выход самостоятельно.

17

— Взять живым любой ценой. И убить всех мятежников, обуянных фанатизмом и нетерпимостью. — Лорд даже не орал, он исходил пеной и в этом приступе ярости он был страшен для своего окружения. Сотники имперского легиона благоразумно хранили молчание. А командиры ополчения и предводители сводных отрядов знати стоял навытяжку, боясь шелохнуться. Это была даже не ярость. Это была истерия. Две тысячи черных меченосцев, пять сотен ополченцев, не считая дружин владетельных дворян. Все они третий день истово бились в невысокую гряду полуразвалившейся крепостной стены, которую обороняло воинство Евлампия.

Давно уже погас огонь маяка указавшего беспрепятственный путь галерам Мур Дронга в гавань города. Имперский Дол был безжалостно разграблен отчаянными мореходами и солдатами удачи. Практически разрушена до основания и сожжена дотла крепость, оберегавшая город от набегов пиратов. Уцелевшие жители, устрашенные пиратским набегом, ожидали после набега помощи и послабление от налогов.

Но вместо этого имперский наместник объявил об увеличении налогового бремени, для воссоздания погибшего флота. И неосмотрительно убрал от города легион черных меченосцев. Словно по наитию, Дол тут же наводнили непонятные личности. Образованные и фанатичные приверженцы святого отца Евлампия, во главе с ним самим. Им потребовался всего месяц, и Дол полыхнул второй раз — жестоким кровавым восстанием. Сожженный дворец наместника и убийство большинства имперских чиновников отрезали возможность решить дело миром. Малый тайный совет направил одного из своих членов с войсками подавить мятеж и привести город к покорности. Но вместо трусливой толпы испуганных горожан на спешно отремонтированных стенах старинной крепости перекрывший перевал их встретили вымуштрованные отряды фанатиков, с успехом воевавшие с имперцами под Харагом.

— Ересь этого богохульника уже достигла столицы. Завтра Дол должен быть приведен к покорности, а этот выродок сгореть в очистительном пламени, иначе под угрозу встанет само существование… — Тут лорд смог взять себя в руки и не договорить «малого тайного совета».

Смельчака, на то что бы возразить о сложности и кровопролитности решения еще раз штурмовать в лоб старинную крепость обороняемую фанатиками или просто вставить слово в непрекращающейся поток угроз, брани и бахвальства — не было. Даже личный представитель императора не пытался возражать, срабатывал врожденный инстинкт самосохранения.

* * *

Дзанг. Металлический скрежет наконечника стрелы по доспеху был внезапен. Но Евлампий лишь спокойно поправил шлем, в который только что по касательной попала стрела. Имперские лучники расположились на спешно возведенных башнях-вышках и пытались отогнать от стен собственных стрелков Евлампия. Стрельба шла с переменным успехом, но это мало заботило наемника.