Отступники

Внезапный выстрел оборвал язвительную речь сенатора. Шелби слегка дёрнулся, ноги его подкосились, и он повалился на землю. Ярко-алый фонтан, вырвавшийся из его затылка, забрызгал кровавыми ошмётками всех, кто стоял позади него. Раздались женские и мужские крики, толпа отхлынула на пару метров и замерла. Савин молча стоял напротив них, по-прежнему опираясь одной рукой на трость, а в другой сжимая дымящийся револьвер.

– Чёрт, – ошарашенно простонал Сергей. – Он его убил.

Из динамика раздался неизменно спокойный голос Давида.

– Насколько я понял, Денис всё же выбрал вариант решения номер три. На мой взгляд, выбор не самый удачный. Однако в условиях сильного дефицита ресурсов метод кнута может показать большую эффективность, чем метод пряника. Видимо, Денис решил окончательно отказаться от любых уговоров и заигрываний с политическими оппонентами, перейдя к банальному террору. С учётом подавляющей поддержки со стороны гвардии, а особенно офицерского состава, такой путь определённо имеет сильные стороны. Но в любом случае мне придётся кардинально переписывать все мои прогнозы на ближайшие несколько лет.

С улицы тем временем донёсся хриплый, но вместе с тем сильный голос консула:

– Ещё недовольные есть? – Он медленно обвёл перепуганных людей ненавидящим взглядом. – Если есть, сделайте шаг вперёд. Пятерых из вас я пристрелю лично, остальными займутся мои бойцы в здании штаба, которые прямо сейчас держат под прицелом ваши тупые бошки.

Прошло несколько секунд, люди молчали. Так и не дождавшись ответа, Савин опустил оружие и продолжил уже более спокойно:

– Так я и думал. Никакие вы не революционеры, а всего лишь трусливый мятежный сброд, способный только ныть и жаловаться, – он откашлялся и сплюнул кровью им под ноги. – Чего ж вам не хватает, собаки вы плешивые? Чесотка ваших жалких мнений вам не даёт покоя? Я что-то не заметил, чтобы вы умирали с голоду или замерзали на улице в самый разгар зимы. У вас есть еда и крыша над головой, этого у вас никто не отнимает. Ну так чего ж вы взбунтовались, подонки? – толпа молчала, Савин продолжал сверлить их презрительным взглядом, крепко сжимая в руке револьвер. – А, кажется, я понял. Вам нечем дышать. Вы задыхаетесь от нехватки свободы. Я прав? Ну да, конечно прав. Мало вам было вашего никчёмного профсоюза, мало тех прав и свобод, что я дал вам по наивности, надеясь усмирить вашу жадную собачью свору. Вам нужно больше, гораздо больше. В тот самый миг, когда враг буквально ломится в наши ворота, вы, сброд мятежный, своими эгоистичными действиями толкаете всю общину в объятья хаоса. Ради чего? Вы жаждете народовластия? Мечтаете о старой доброй демократии? Так вот утритесь и зарубите себе на носу: вашей сраной демократии пришёл конец. Её больше нет, она устарела, вымерла. Можете забыть об этом неудачном эксперименте древних греков, как о нелепой шутке. Вовсе не демократия вас спасла, а я. Лишь благодаря мне все вы до сих пор живы.

Сергей замер. Он никогда не слышал, чтобы его друг говорил таким тоном.

– Выживание важнее свободы, – продолжал Савин, расхаживая из стороны в сторону перед перепуганной толпой. – Или это не так? Куда вы засунете свободу, когда будете трупами? Какими правами воспользуетесь, если ваши тела будут гнить под дождём? Только задумайтесь – вы счастливчики, вам повезло выжить. Миллиарды погибли, а вы стоите здесь… И хотите просрать свои жизни по собственной же глупости. Но я не дам этого сделать! Вы – тупая свора грязных псов. Если бы не моя решимость, давно б друг друга вы пожрали. Я долго терпел ваши клоунские выходки. Долго надеялся, что вы образумитесь. Но вы как были слепцами, что не видят дальше носа, так ими и остались. Вы всё ещё живёте в мире грёз и мечтаете о старых порядках. Пришло время разбудить вас ударом по голове. С этого момента любое неповиновение будет считаться мятежом. Любая забастовка или стачка будет приравнена к саботажу. Надеюсь, вам не нужно объяснять, как именно подобное карается по законам военного времени? – Толпа молчала. – Я лично буду стрелять и вешать каждого саботажника, каждого мятежника и шпиона. Запомните это. – Савин ещё раз оглядел стоявших перед ним людей, глубоко вздохнул и добавил: – А теперь прочь. По домам. Отребье.

Договорив, консул развернулся и медленно поковылял обратно в здание штаба. Толпа, в свою очередь, столь же медленно принялась растекаться по ближайшим улочкам.

– Не слишком ли это было… жёстко, – осторожно спросил Сергей.

– Вовсе нет, – ответил Давид. – Когда люди становятся врагами для самих себя и не понимают этого, их необходимо усмирять, даже ценой жизни некоторых из них. И если показательная казнь одного человека способна оградить сотни от губительных для них действий, то это очень даже гуманно. Как говорится: при помощи доброго слова и одной простреленной головы можно добиться куда большего, чем при помощи одного лишь доброго слова. Ради общего блага можно пойти и не на такое.

– Ради общего блага, говоришь?

– Да, Сергей, ради общего блага.

Эпилог