Отступники Эскулапа

– Ну, что, Ара… допрыгался? Теперь я буду тебя наказывать… Ты что же, сука, ментам захотел нас сдать? – произнес полным злобы голосом Никитин, а затем безо всякого предупреждения сильно ударил Кеяна кулаком по лицу.

От силы этого удара несчастный армянин отлетел далеко назад, сильно ударившись своей седеющей с большой залысиной головой об продуктовый стеллаж у противоположной стены ларька. Раздался звон бьющегося стекла и грохот падающих на пол всевозможных бутылок, банок, коробок и прочих упаковок с разнообразным товаром. Следом за ними медленно сполз на пол и сам хозяин ларька.

Обхватил руками разбитую до крови голову, Артур Араратович, что было сил, истошно закричал.

– Аааа!!.. Не надо, не надо! Берите, что хотите!.. Только не бейте больше! Не надо!

– Заткнись, урод, – грозно произнес вновь ставший смелым Толян, который довольно быстро сообразил, что ситуация кардинально поменялась и теперь они с Генкой могут диктовать свои условия.

Побитый и несчастный бизнесмен, услышав обращенную к нему угрозу, послушно затих на полу ларька, опасаясь дальнейшей расправы. Он лишь испуганно переводил взгляд своих карих глаз с одного молодого бандита на другого.

– Сколько у тебя есть с собой денег? – задал ему вопрос Никитин, а затем, видимо, передумав, добавил. – Давай все, что в кошелке и в кассе. И если хочешь дальше вести тут свой бизнес, будешь нам раз в месяц отстегивать…

Внезапно Генка задумался: «А какую собственно сумму должен отдавать им армянин раз в месяц?». И не найдя ничего лучшего, сказал первое, что пришло ему в голову.

– Короче… сто долларов с ларька. А иначе, мы их все сожжем. Уяснил!?

– Да-да… Конечно… Все будет, как вы скажите, – соглашался во всем с начинающими бандитами Артур Араратович.

Трясущимися от волнения руками он с большим трудом достал из кармана брюк портмоне и, вытащив оттуда все имеющиеся там купюры, протянул деньги Никитину, а следом за этим так же безропотно передал и всю наличность из кассы.

Получив на руки первые легкие деньги «из воздуха», а так же прихватив с собой еще и бутылку миндального ликера «Амаретто», чтобы позднее обмыть почин, молодые рэкетиры покинули продуктовый ларек.

Несомненно, далее в этой истории все сложилось не так просто, как могло было бы показаться в самом начале. Уже на следующее утро, окончательно придя в себя после первого шока от столь дерзкого ограбления, а так же хорошенько поразмыслив над сложившейся ситуацией, Артур Араратович принял для себя принципиальное решение – в милицию за помощью не обращаться и никому постороннему о случившемся инциденте не сообщать. Вместо этого, посоветовавшись с многочисленной родней, он обратился со своей насущной проблемой к совершенно иной – криминальной части армянской диаспоры. Но что-то, по всей видимости, пошло не так, и окончательный итог для незадачливого бизнесмена оказался куда более плачевным, чем мог быть. Однажды ночью, из трех имеющихся у Кеяна в собственности торговых ларьков, два оказались сожжены дотла. Сам же он под угрозой физической расправы, а так же с целью сохранения спокойной жизни своей многочисленной родне, добровольно расстался с недавно купленной машиной марки «Лада», седьмой модели.

Зато Генка Никитин, почувствовав непередаваемую атмосферу кипящего внутри адреналина и присовокупив к этому еще и вкус легких денег, а так же кружащее молодую голову чувство полнейшей безнаказанности, принял для себя окончательное и бесповоротное решение – он будет жить именно такой жизнью, такой и никакой больше.

Глава 2

Вот и сейчас, в этот хмурый и промозглый ноябрьский вечер, на автомобильной стоянке около ресторана «Кристалл», рядом с машиной марки «Ауди-80» черного цвета стоял и смотрел на окружающий мир через призму личного превосходства высокий и коротко стриженный молодой человек двадцати трех лет от роду. На нем была надета дорогая импортная укороченная черная кожаная куртка и такие же черные фирменные джинсы. Одной рукой мужчина крутил на указательном пальце брелок с ключами от машины, при этом в другой небрежно держал дымящуюся сигарету известного табачного бренда «Marlboro». От всей его фигуры исходили невидимые флюиды агрессии и совершенно неприкрытого вызова окружающим.