Отсутствующая структура. Введение в семиологию

Перельман в своем «Трактате об аргументации», в котором он следует достаточно обоснованной постаристотелевской традиции, приводит ряд общих мест, кажущихся при сопоставлении противоречивыми, но, рассмотренные порознь, они выглядят вполне убедительно. Рассматриваются, например, общие места количества, где статистически обычное подается как нормативное, и общие места качества, где нормативным считается из ряду вон выходящее[102]. В нашей повседневной жизни, как в политической пропаганде, так и в религиозной проповеди, в рекламе и обыденной речи, мы пользуемся, и нас убеждают при помощи взаимоисключающих доводов: «нет таких, кто делал бы иначе, и ты поступай так же» – и напротив, – «все делают так, и поступить по-иному – это единственный способ не походить на всех остальных». На этой способности в разное время соглашаться с разными доводами важную роль играет реклама, иронически провозглашающая: «Единицы прочитают эту книгу, войди в число избранных!»

Но, для того чтобы вообще в чем-то убедить аудиторию, надо сначала привлечь ее внимание, чему и служат тропы

, или риторические фигуры, украшения, благодаря которым речь поражает своей новизной и необычностью и вдруг оказывается информативной. Всем нам хорошо знакомы самые распространенные риторические приемы, такие как метафора, называющая предмет с помощью другого предмета с целью выявления скрытого сходства; метонимия, которая называет один предмет именем другого, находящегося с первым в отношениях смежности, например, «реакция Парижа» вместо «реакция французского правительства»; литота, утверждающая с помощью отрицания противоположного («он не слишком умен» вместо «он глуп»); умолчание,

сознательное неназывание того, о чем идет речь, с целью подчеркивания общеизвестного факта «Не говоря уж о том случае, когда…»; выделение (гипотипоза), резко подчеркивающее в потоке речи какой-то ее фрагмент, например, использование исторического презенса; инверсия, изменение обычного порядка слов: «Поел он мяса»; фигура перечисления, ирония, сарказм и великое множество прочих способов сделать речь выразительной[103].

II. Риторика: между избыточностью и информацией

II. 1. Здесь следует отметить любопытное противоречие риторики:

– с одной стороны, риторика сосредоточивается на таких речах, которые как-то по-новому (информация) стремятся убедить слушателя в том, чего он еще не знает;

– с другой стороны, она добивается этого, исходя из того, что уже каким-то образом слушателю известно и желательно, пытаясь доказать ему, что предлагаемое решение необходимо следует из этого знания и желания.

Но, чтобы сообразовать это разноречие избыточности и информативности, следует принять во внимание, что слово «риторика» имеет три значения:

1) риторика как наука об общих условиях побудительного дискурса

(этой стороной и заведует семиология, поскольку, как мы увидим ниже, здесь мы снова сталкиваемся с диалектикой кодов и сообщений);

2) риторика как техника порождения определенного типа высказываний, как владение приемами аргументации, позволяющими породить высказывания, основанные на разумном балансе информации и избыточности (на этом поле хозяйничают различные дисциплины, изучающие механизмы мышления и чувствования);

3) риторика как совокупность уже апробированных и принятых в обществе приемов убеждения. В этом последнем смысле риторика предстает как совокупность, перечень отработанных способов убеждения, используя которые она подтверждает свои собственные посылки.

II. 2. Мы привыкли вкладывать в слово «риторика» смысл, содержащийся в пункте 3. И в самом деле, риторическим мы называем такое высказывание, которое строится на базе готовых оборотов речи и расхожих суждений, пытается играть на банальных чувствах, в результате оказываясь действенным лишь для наименее подготовленной части аудитории. И так получилось оттого, что всякий раз в течение многих веков, когда школьной риторике доводилось говорить о приемах аргументации, определяя механизм порождения (пункт 2), она норовила свести все дело к устоявшимся формулам (пункт 3).