Отсутствующая структура. Введение в семиологию

Архитекторы тщательно изучили системы функций, потребных образцовому городу будущего (они согласовали биологические, соци­ологические, политические, эстетические данные, коды узнавания и ориентации, принципы организации движения транспорта и т. д.), и перевели их в архитектурные коды, изобретя системы означающих, легко укладывающиеся в традиционные представления (избыточные, насколько это допустимо) и все же артикулирующие новые возмож­ности, хотя и в разумных пределах. Символы, архетипы (птица, обе­лиск) инкорпорировались в новую образную систему (копьевидные пилоны и четырехлистники); собор, выстроенный не по традицион­ным типологическим схемам, все же чем-то напоминал архаические иконографические кодификации (цветок, раскрывшиеся лепестки, пальцы, сложенные в крестном знамении, и даже фасция как символ единства штатов).

III.3.

И все же архитекторы не избежали ни одной из двух ошибок, упомянутых в начале этого параграфа: они некритически подошли к социологическим выкладкам, означив и коннотировав их так, как это им было удобно, полагая, что самого факта, что Бразилиа построена именно так, а не иначе, будет достаточно для того, чтобы история ей покорилась.

Но по отношению к структуре, именуемой Бразилиа, события стали развиваться независимо, в своем собственном направлении, творя при этом свои собственные социо-исторические контексты, в которых одни функции упразднялись, а другие, непредвиденные, за­нимали их место.

А) Строителей Бразилиа, которые должны были в нем проживать, оказалось много больше, чем предназначенных для них мест. И таким

256

образом вокруг города возник район Бандейранте, убогая фавелла, огромный slum из бараков, притонов, злачных мест.

Б) Южные суперкварталы построены раньше и лучше, чем север­ные, последние сооружены на скорую руку и, хотя они и моложе, уже выказывают признакми обветшания. И как следствие, занимающие высокие должности чиновники предпочитают жить в южной части, а не в северной.

В) Число переселенцев превысило запланированное, и Бразилиа не смогла вместить всех, кто в ней работает. Так возникли города-спут­ники, которые в считанное число лет увеличили количество населения в десять раз.

Г) Промышленные боссы и крупные частные предприниматели, не ставшие жителями суперкварталов и тем паче не поселившиеся в городах-спутниках, расположились на авеню параллельно двум кры­льям суперкварталов в коттеджах, тем самым обеспечив себе непри­косновенность частной жизни в отличие от коммунитарной и социализованной жизни суперкварталов.

Д) Чтобы поселить всех прочих, на больших пространствах на краю города были выстроены маленькие домики, в которых обитате­ли slum не очень-то хотели селиться из-за боязни регламентации их жизни.

E) Упразднение перекрестков и удлинение пешеходных путей при­вело к тому, что улицы оказались предназначенными только для тех, кто передвигается в автомобиле. Расстояния между суперкварталами, а равно между суперкварталами и "туловищем" затрудняют поддер­жание связей и подчеркивают неравноценность зон обитания.

Таким образом, как и показывают исследования по проссемике, размещение в пространстве становится фактом коммуникаций, и больше, чем в каком-либо другом городе, в Бразилиа социальный статус индивида зависит от места, в котором он проживает и из которого ему не так просто выбраться.

III.4.

В результате Бразилиа из социалистического города, каким она должна была быть, сделалась образцом социального неравенства. Первичные функции стали вторичными, а последние изменили значе­ние. Общежительная идеология, которую должен был источать весь облик города и даже вид отдельных зданий, уступила место другому облику совместной жизни. И это при том, что архитектор ни в чем не отошел от своего первоначального замысла. Однако первоначальный проект опирался на систему социальных связей, принятую оконча­тельно, раз и навсегда, в то время как события, развиваясь, изменили обстоятельства, в которых происходит интерпретация архитектур-

257

ных знаков, и, следовательно, общий смысл этого города как факта коммуникации. Между временем, когда означающие формы были за­думаны, и мигом, когда они стали восприниматься, протекло время, вполне достаточное, чтобы изменить социально-исторический кон­текст. И никакая созданная архитектором форма никогда не сможет воспрепятствовать тому, чтобы события пошли как-то иначе, чем предполагалось; равным образом изобретение форм, отвечающих тре­бованиям, предъявляемым социологами и политиками, превращает архитектора в их пассивное орудие.

Но в отличие от социолога и политика, которые трудятся во имя изменения мира в пределах вполне обозримого будущего, архитектор необязательно призван изменять мир, однако он должен уметь пред­видеть — за пределами непосредственно обозримого будущего — изменчивый ход событий вокруг его творения.