Оттаявшее время, или Искушение свободой

Глотки оттепельной свободы были ограничены, и, конечно, ни в коей мере не касались трудового класса рабочих и крестьян. Интеллигенции что-то позволялось, но под контролем, и от неё требовали отработать. Постепенно время брало своё, и группы рабочих, инженеров и учёных стали вывозить в турпоездки, но напрочь было запрещено покидать Родину (кажется, на двадцать лет вперёд!), тем, кто работал в «ящиках». Но парадокс системы, её непоследовательность в благах и запретах вылились в то, что самыми прогрессивными, бойкими на язык и смелыми оказались физики-лирики. Видимо, в силу того, что в их открытиях нуждалась страна, им, скрепя сердце, позволяли общаться с учёными Запада. Им разрешалось выезжать на симпозиумы, обмениваться опытом, ну, конечно, кое-что печатать в научных журналах и сложными путями получать жалкие гонорары в валюте (сертификаты, которые отоваривались в «Берёзке») и, между делом, шпионить, Я помню, как в те годы шумел своими концертами-джемсейшенами Ленинградский университет, читали Соснора, Кушнер и Бродский, в «Корабелке» частенько играл диксиленд (зачатки джаз-клуба), мы читали в самиздате Гумилёва, Ахматову, Солженицына… А что себе позволяли физики в Новосибирском академгородке! Безусловно, в среде учёных было гораздо больше людей «продвинутых», широко образованных, знающих иностранные языки, чем в среде творческой интеллигенции. Именно поэтому многие технари потом превратились в прогрессивных поэтов, писателей и режиссеров, как Евгений Рейн и Илья Авербах.

Система обучения иностранным языкам в школах и институтах была спрограммирована так, что при получении аттестата зрелости или диплома обычного высшего учебного заведения ты забывал этот язык навсегда. Он испарялся из твоей головы так же, как таблица Менделеева. Высшим достижением было научится читать со словарём, сдать зачёт или экзамен, но на практике применить английский или немецкий никто не мог. Разговорным иностранным языком в шестидесятые годы владели единицы, а те, кто общался с иностранцами, говорили как глухонемые, на пальцах.

Хорошее знание иностранного языка воспринималось враждебно. Заговаривать на улице с иностранцами было запрещено, а потому люди шарахались от них (от греха подальше), домой приводить было опасно – неприятностей не оберёшься, радио слушать практически было невозможно (приёмники с короткими волнами не продавались). Простому смертному иностранный язык мог принести только лишнюю головную боль и неприятности, а потому языковой барьер был на руку всем: он обрубал нежелательные контакты и нездоровое любопытство к тому, что находилось за «железным занавесом». Так что знали языки только инъязовцы, которые применяли его на практике, работая, в «Интуристе», на радио «Голос Родины», в журнале «Новое Время» и Министерстве иностранных дел. Справедливости ради нужно отметить, что в бывшем СССР были первоклассные литературные переводчики (дорогого стоят Шекспир в переводах Бориса и Бёрнс Маршака!). Благодаря им мы могли узнать Хемингуэя, Фолкнера, Рильке, Флобера, Бальзака, Аполлинера. Список литературы длинный, а переводчиков гораздо меньше. Мой маленький экскурс в прошлое помогает сделать вывод, что в стране выросли поколения одноязычных людей, многие из которых и не подозревали, что наступит день – и они купят билет не в Сибирь, а на Запад, и только в одном направлении.

Правда, несмотря на языковой барьер, ветер перемен принес Фестиваль молодёжи и студентов. Помните, сколько тогда народилось «шоколадных» детишек? А сколько народу пересажали «за связи с мировой буржуазией»! Это я к тому, что Советы вступили на эту тропу свободы не в 1991 году, а раньше, в пятидесятые.

Да, мы очень старались в оттепельные годы обогнать весь мир (не только по надоям молока), мы читали взахлёб ночами странички самиздата, чтобы утром передать их другому, мы старались услышать в «голосах», что происходит у нас и у них. Парадокс, что именно через «Свободу» мы узнавали новости о себе. Теперь уже можно смело сказать, что вся эта наука легла на благодатную почву русской души, в результате чего воспиталось новое поколение, и именно его представители, конечно не массово, стало покидать страну. Что творилась в наших душах и сердцах? Вопрос может показаться риторическим, но никто не знал, что нас ждёт впереди, отчего многие из нас переоценили свои силы и возможности. Мы уезжали из самой спокойной и бессобытийной страны мира, вливаясь в дикий, жёсткий капитализм и свободу. Что делать с этой свободой? Хоть вёдрами черпай, до дна не выпьешь, только голова болит и тошнит. Иногда я думаю, что целый пласт талантливых людей, уехавших в эмиграцию, обескровил современную Россию. Планка, которая ещё как-то держалась, окончательно упала. Утечка мозгов продолжается до сих пор, что привело Россию сегодня к чудовищной аполитичности, цинизму, пошлости и безграмотности.