Оттенки моего безумия

Меня трясёт все сильнее. Голова кружится, перед глазами все расплывается. Я пытаюсь понять, как там оказались мои отпечатки. Но мозг не хочет переваривать информацию, вместо этого он трещит по швам.

Я начинаю потирать виски, чтобы хоть немного притупить боль.

– Вы должны освободить комнату до полуночи, – говорит она.

– Но как? Вы же… Но вы же… – Я не могу ничего ответить и сдерживать слезы тоже не получается. Они стекают с моих щек и собираются на подбородке, после чего падают мне на руку.

– Ты знаешь правила, Хейли, – говорит миссис Денвурт, как мне кажется, мягче.

– Вам никогда не бывает жаль! – рычу я и пулей вылетаю из кабинета, на ходу поправляя рюкзак на плече.

Отчаяние и ярость заполняют каждую клеточку тела. Я хватаюсь за волосы и рыдаю, направляясь к выходу из университета. Счастье, что меня не исключили.

Что мне теперь делать? Нет, я, конечно, понимаю, что я могу поселиться у матери. Но это будет означать полную утрату свободы, я лишусь последних капель жизни. Никакого личного пространства. Я сойду с ума, и мы с мамой поменяемся местами.

У меня есть счет, унаследованный от отца. Я могу снять квартиру, денег хватит на полгода точно. Но нет, это непозволительно. В следующем году я собираюсь положить маму в хороший лечебный центр на полгода, чтобы она вернулась ко мне свежей и здоровой.

Выйдя на улицу, я падаю на скамейку и, запустив руки в волосы, плачу и плачу, и плачу. С каждой слезой становится легче. Я не держу все в себе, я рыдаю из-за отца, из-за матери, из-за своей паршивой жизни, из-за того, что лишилась своего убежища. Комната в общежитии была моим спасением.

Где-то вдали загрохотал гром, запахло дождем. Мне стало легче, скоро плакать буду не только я, но и небо. Откинув голову на спинку скамейки, я смотрю наверх. Туда, где пролетают птицы, свободные и, возможно, счастливые.

На щеку падает крупная капля. Я жмурюсь от неожиданности, а затем снова открываю глаза. Капля стекает с лица, по шее и останавливается в ложбинке на груди.

Прежде чем отправиться в общежитие и дать хорошего леща Лане, я пытаюсь хоть немного успокоиться. Если побегу сейчас туда, то устрою драку, а с учетом того, что я занималась когда-то боксом, добром мое рукоприкладство не закончится.

Рукоприкладство… Серьезно, Лана? Больше ничего оригинального тебе в голову не пришло?

Я качаю головой и вновь ее опускаю. Может, позвонить Заку и Рамоне? Уверена, они меня поддержат. Но хочу ли я, чтобы они мне помогали? Не придется ли потом расплачиваться за их помощь? Не напомнят ли они мне о ней в плохой час?

Что за бред, Хейли? Они – твоя семья. Но тут же всплывает: даже в семье бывают предатели. Даже в семье бывают те, кто тайно тебя ненавидит.

Если сейчас Зак и Рамона любят меня, это не значит, что они продолжат это делать, когда узнают, что я была с Блейном, что я играю за две команды.

Блейн…

Сегодня четверг, но Лана сказала утром, что он не придет, у него какие-то дела. Я рада, что он не увидит меня в ярости и не станет свидетелем того, как я буду кричать на Лану.

Еще одной жалобы мне не надо.

– Хейли? – слышится женский голос где-то неподалеку. Я поворачиваю голову и вижу Амелию. – Боже, что с тобой?! – увидев мое лицо, спрашивает она и быстрым шагом направляется к скамейке, после чего опускается рядом, кладя руку мне на плечо.

– Все в порядке, – вру я.

– Нет, не в порядке, ты плакала.

– Просто, много всего навалилось в последнее время, – пожимаю плечами я, не желая говорить малознакомому человеку о своих проблемах.

Амелия ничего не говорит. Она поджимает губу и сочувствующе смотрит на меня, чем вызывает раздражение, потому что я не люблю, когда люди жалеют меня. К моему удивлению, Амелия меня обнимает. От нее приятно пахнет карамелью. Ее искренний жест заставляет меня снова разрыдаться.

Отстранившись, я вытираю слезы ладонью и поднимаюсь.

– Мне пора, – быстро говорю я и уже на ходу добавляю: – Спасибо!

Я мчусь в сторону общежития, спотыкаясь об камни. Надо найти себе место жительства до полуночи, чтобы не остаться на улице. Выбежав из университетского двора, я направляюсь в сторону пешеходного перехода и, не глядя на светофор, собираюсь перебежать дорогу.

Меня останавливает скрип шин. Я замираю на месте и смотрю на чёрную BMW Ника. Он сидит за рулём с широко раскрытыми глазами. Моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ник меняется в лице. Теперь оно пылает яростью. Он выходит из машины и направляется ко мне.

– Какого хрена ты творишь, Хейли?! – кричит он, а из университетского двора выбегает Амелия.

Видимо, услышала шум и вопль Ника, который, кажется, разлетелся по всему Нью-Йорку.

– Что случилось? – спрашивает она, останавливаясь около Ника.

– Я чуть не сбил её! Она выбежала на красный!

– Прости… Я просто…

Просто что, Хейли? Не знаешь, что сказать. Разве ты сама себя не учила, что надо контролировать эмоции, несмотря на ситуацию? А вот теперь гляди, что получилось.

– Что – просто? – грубо требует Ник.

Я не виню его за злость, ведь сбить человека – не самая приятная вещь.