Оттенки моего безумия

Сделав последнюю затяжку, я выкидываю окурок в окно и подхожу к кровати. Ложиться я не спешу. Полоска уличного света нежно ложится на лицо Хейли. Покрытая веснушками кожа как будто блестит. Ресницы иногда подрагивают, лицо изредка приобретает хмурое выражение. Наверное, ее мучает кошмар. Возможно, не настолько сильный, чтобы она проснулась, но достаточно страшный, чтобы она была недовольна.

Я думаю, что было бы неплохо простоять так до рассвета, любуясь девушкой. Но понимаю, что если она проснется, то испугается. Я бы точно испугался, если бы увидел, как надо мной кто-то нависает.

Обойдя кровать, я скрываюсь в ванной комнате. От яркого света приходится зажмуриться. В зеркале я вижу заспанного себя, волосы изрядно растрепаны, на животе красуется заметный розовый шрам. Когда я окреп после инцидента и увидел свое отражение, то ужаснулся. Позже Дез рассказал, что рану зашивали. Это мой первый большой шрам. Один находится на бедре, тогда я впервые полоснул себя ножом.

Я хмурюсь, ощупывая яркую полосу. Зря я это сделал. Нужно было держать себя в руках, теперь эта треклятая рана будет напоминать о моей слабости, о гневе. Каждый раз, видя себя в зеркале, я буду вспоминать случившееся. От этой мысли меня накрывает невероятно сильная злость. Я сжимаю руками раковину. На этот раз я не должен потерять самоконтроль. Это и так случалось слишком часто за последние дни.

Когда ярость отступает, я шумно вдыхаю. Помогает. Мне становится легко. Еще раз бросив взгляд в зеркало, я выхожу из ванной. Хейли сидит на кровати, и я вижу, как она судорожно стирает слезы. Мне не нужно задавать вопрос, что случилось. Я знаю, что кошмар взял верх, и она проснулась.

Присаживаюсь на постель со своей стороны и кладу одну ладонь ей на щеку, вытирая большим пальцем влагу под глазами. Хейли смотрит на меня, словно прося о помощи. После этого в память врезается еще одно воспоминание. Я сжимаю зубы и зажмуриваюсь, отгоняя его.

– Пожалуйста, помоги мне забыть весь этот ужас, – тихо шепчет Хейли.

Я наблюдаю за тем, как она становится на колени и придвигается ко мне. Ее маленькие ладошки ложатся на мою шею. Несколько непослушных прядей падает ей на лоб, и я, не задумываясь, убираю их обратно.

Засунув руки под свою же футболку, надетую на миниатюрное тело Хейли, я поднимаю ладони вверх и задерживаю их на ее обнаженных бедрах. Она ахает, когда я опрокидываю ее на спину и устраиваюсь сверху. Опираясь на руки, расставленные по обе стороны от ее головы, я любуюсь губами Хейли, борясь с искушением впиться в них. Так хочется. Но я понимаю, что нельзя. Губы Хейли – запретная зона для меня.

Вместо того чтобы прикоснуться к ним, я целую девушку в щеку, на которой по-прежнему красуется клякса краски, а после начинаю покрывать мелкими поцелуями ее подбородок и шею. Она тяжело дышит мне в ухо, ее ноги, каким-то чудным образом, оказываются на моих бедрах, а руки – на спине.

Оставив два поцелуя на плече, с которого сползла слишком большая для такого хрупкого существа футболка, я отстраняюсь, шепча:

– Спи, салага. Я буду обнимать тебя до рассвета.

Ее веки медленно закрываются. Она забывается блаженным сном, забывая про все кошмары, успокаиваясь в моих объятиях. Я держу ее в руках крепко, словно боясь уронить. От ее волос веет ванилью, как и от тела. Мне нравится чувствовать запах Хейли. Я привык, что меня окружают девушки с сильным шлейфом духов, не считая Амелии. Эта же девушка отличается тем, что от нее не несет за километр подделкой под «Гуччи». Ее запах уникален.

Я поудобнее укладываюсь позади и перекидываю руку через ее талию, сильнее притягивая к себе. Причем делаю это все осознанно, хорошо обдумав. Я злюсь на себя и одновременно радуюсь, что Хейли – первая брюнетка, рядом с которой я не испытываю ужаса. Мне не страшно оставаться с ней наедине. С ней я всегда уверен в том, что делаю… Почти всегда.

Заснуть у меня все-таки не получается. Я просто любуюсь ее спиной, изредка вырисовывая на ней узоры. Затем я тянусь к телефону и наушникам, которые лежат на тумбочке. Пока время подходит к рассвету, я успеваю пересмотреть пару серий любимого сериала, а только потом встаю с кровати. Посмотрев на Хейли, я умываюсь и выхожу из комнаты, схватив первую попавшуюся футболку.

Обитатели дома все еще спят, даже полуночник Дарил выключил телевизор и ушел к себе. Я рад возможности выпить кофе на веранде с сигаретой в руках и подумать над тем, что делать, ведь до переезда Хейли осталось две недели и три дня. 

* * *

Я не знаю, что меня вдохновило взять Хейли с собой на выходные к матери. Она даже не догадывается, что я приеду с девчонкой. Мне кажется, я поступил плохо, ведь мы с мамой должны хорошенько обсудить Джеза, который выходит через неделю. Чем ближе этот жуткий момент, тем чаще мне становится холодно и страшно. Ощущение, что с появлением брата случится много всего ужасного, не покидает меня.