Отто Шмидт

2) Структура Академии наук, в котором особо выделены СОПС (Совет по изучению производительных сил, осуществлявший связи между различными академическими подразделениями и производством) и Институт экспериментальной биологии, возглавляемый Н.К. Кольцовым, которого ненавидел Лысенко. Судя по пометкам на документе, он согласовывался также с Губкиным и Вышинским. Не случайна также и другая пометка: «Преобладание биологии?»

3) Новая и старая тематика, в частности возникновение трудностей при переходе к новым направлениям.

4) Строительство, включая главного здания, – видимо, самого Президиума. Особо выделены институты машиноведения, маханики, литературный имени Горького – с набросками сумм возможных ассигнований.

5) В отдельный пункт выделен Институт генетики (цитадель лысенкистов?).

6) Характер идеологической борьбы в науке с упоминанием противостояния Вавилов – Лысенко.

7) Академические филиалы и базы, с указанием не увеличения их количества на будущее, но скромного развития – видимо, по финансовым ограничениям.

8) Опора на отраслевые институты, с выделением связей и разграничением направлений деятельности.

9) Трудности внедрения научных разработок.

10) Намечена передача из академической системы ряда отраслевых институтов.

11) Большая Советская энциклопедия, причем со знаком вопроса.

12) Международная выставка в Нью-Йорке.

13) Всемирные конгрессы.

14) Циклотрон.

15) Географическое общество.

16) Водно-хозяйственные проблемы.

17) Издательское дело и положение с бумагой.

18) Иностранная валюта.

Перечисленный круг проблем по-своему показателен. Если этот круг был намечен самим Отто Юльевичем, он отражает его готовность к исполнению самых смелых замыслов на новом уровне. Если же перечень перечисленных проблем был получен им «сверху», то, очевидно, его следует рассматривать как своеобразную проверку готовности «новобранца» к руководящей работе на столь солидном посту и даже (возможно) к будущей президентской должности.

Отто Юльевич заступил на вице-президентскую должность, когда в Академии наук СССР возобладали веяния, заставлявшие вспомнить страницы произведений М.Е. Салтыкова-Щедрина. У Михаила Евграфовича один из героев особо ратовал за «те науки… кои способствуют выполнению начальственных предписаний», а главным содержанием научного поиска считал «каким образом в исполнении начальственных предписаний быть исправным надлежит». Сатирик удивительно прозорливо предвидел времена, когда обязанностью научного руководства страны станет «некоторые науки временно прекращать, а ежели не заметят раскаяния, то отменять навсегда… в остальных науках вредное направление переменять на полезное», разумеется, с позиций руководства страны.

Именно с последним и столкнулся Отто Юльевич при обсуждении работы Института эволюционной биологии 15 апреля 1939 года. Во главе этого института стоял основной оппонент Лысенко, Н.К. Кольцов, по собственному его заявлению «особь с врожденным фактором независимости». Это противоречило советским административным канонам того времени. Теперь Отто Юльевичу предстояло судить о проблемах, в которых он не был специалистом, с одной стороны, а с другой – возможно, определять судьбу человека, как и сам он, испытавшего неудовольствие на самом высшем уровне. В литературе (Бабков, 1992; Шноль, 1997) оценки позиции О.Ю. Шмидта – однозначно отрицательные. Однако они сделаны через полвека после анализируемых событий, в условиях, не позволявших учесть все обстоятельства. В частности, степень компромисса с властью…

Тогда, в конце 30-х, сломив сопротивление ученых в области общественных наук и геологии, партия принялась за очередной отряд научного сообщества. На этот раз – за биологов. Судя по приведенным отрывкам (с цитатами, но без ссылок на конкретные архивные документы), выступление О.Ю. Шмидта было предельно осторожным (в комиссии отсутствовали сторонники Кольцова). Суть его один из авторов видит в рекомендации «…Кольцову самому придумать себе вину» (Бабков, с. 453). Скорее всего, Шмидт сделал это по собственному опыту. Разумеется, логика инквизиторов отличается от обычной человеческой, но факт остается фактом: «Кольцов остался на свободе и мог воспользоваться своей личной лабораторией» (Там же). Таким образом, Шмидт с позиции конформизма добился в той ситуации вполне удовлетворительного решения. Но почему Бобков по странной логике отдал инициативу этого решения Сталину? Тайна сия велика есть…