Отто Шмидт

Тем временем на Большой земле готовились вступить в дело главные силы: ледокольные пароходы «Таймыр» (капитан Барсуков, начальник экспедиции Остальцев из ГУ СМП) и «Мурман» (капитан Котцов, начальник воздушной экспедиции Спирин — также из ГУ СМП). Других судов, способных одолеть льды Гренландского моря, на тот момент просто не было — они (за исключением «Ермака» — вот когда пригодился рискованный прорыв Воронина на запад на исходе навигации 1937 года!) остались зимовать на трассе Севморпути. В связи с этим официальный летописец советского периода освоения Арктики М. И. Белов использовал непростую формулировку: «Операция производилась силами Северного военно-морского флота под руководством Главсевморпути» (1969, с. 321), то есть дублирующими силами в разном ведомственном подчинении, что фактически отстраняло Отто Юльевича от руководства ими. Зато для сталинского руководства тем самым оставался простор… объяснения причин в случае неудачи. Риск для Отто Юльевича в создавшейся ситуации становился запредельным, и можно было только догадываться о выпавших на его долю моральных нагрузках. В такой обстановке для начальника Главсевморпути проходил последний аврал на том самом поприще, где его деятельность проявилась во всем блеске достижений…

Из Мурманска «Таймыр» вышел в море 3 февраля, «Мурман» — 7-го. За ними в ночь с 9 на 10 февраля из Ленинграда в Гренландское море последовал «Ермак» с капитаном Ворониным и Шмидтом на борту. Привлечением нескольких судов перестраховка в спасательной операции не ограничилась: поскольку в трюмах и на палубах находился десяток летательных аппаратов различных конструкций, включая автожир — прообраз современного вертолета. Страна, потерявшая в 1937–1938 годах в борьбе с «троцкистско-бухаринской» заразой 681 692 человека, приговоренных к «высшей мере», не жалела сил и средств для спасения четырех полярников… Тогда же погиб дирижабль, потерпевший аварию с большим количеством жертв в районе Кандалакши. Общее настроение напряженного ожидания в обществе выразил начинающий поэт Константин Симонов:

На талом льду, за тыщу верст,
Где снег колюч и ветер черств,
Четыре наших парня ждут,
Когда им помощь подадут…
…В опасности, спиной к спине,
Одежду, хлеб и кров деля,
Горсть земляков подмоги ждет.
И вся союзная земля
К своим на выручку идет.

И только самые посвященные знали, как Великий Диктатор увязывал сроки спасения папанинцев с датами очередного политического процесса над Бухариным и его «подельниками», отводя тем самым и полярникам особую роль, о которой они даже не догадывались…

На льдине утром 12 февраля спавших зимовщиков поднял на ноги крик Кренкеля: «Огонь на горизонте!» Кто-то стал уверять, что это только звезда, но Федоров в трубу теодолита определил, что работает сильный прожектор «Таймыра», находившийся в 40 милях от дрейфующего лагеря. Правда, моряки, как они считают, разглядели световые сигналы папанинцев еще в ночь с 7 на 8 февраля. Однако дальнейшему продвижению к льдине мешал тяжелый лед. «Таймыр» и «Мурман» находились неподалеку друг от друга, пилоты Г. П. Власов с «Таймыра» и И. И. Черевичный с «Мурмана» начали с воздуха поиск льдины с людьми. Власов обнаружил ее 16 февраля, выполнив посадку в нескольких километрах от станции. Теперь оставалось найти с воздуха подходящие разводья для обоих ледокольных судов, которые 19 феврали подошли ближе чем на милю к многострадальному лагерю первой дрейфующей. Остальное, как говорится, стало делом техники. В 19 часов в эфир ушло последнее радио с позывными UPOL с характерным «почерком» Кренкеля, к которому привыкли в эфире: первая дрейфующая станция «Северный полюс» (открывшая счет всем последующим вплоть до СП-35 в 2008 году) завершила работу, и множество людей во всем мире облегченно вздохнули. А среди них и сам Шмидт на борту «Ермака», опоздавший к кульминации небывалого дрейфа. После встречи судов участники дрейфа под бурный восторг экипажа перешли на борт «Ермака», где произошел обмен новостями с обоих сторон. Но описание встречи со Шмидтом не оставили ни участники дрейфа СП-1, ни многочисленные корреспонденты, традиционно освещавшие такого рода события, что само по себе показательно. Зато сохранилось фото Папанина со Шмидтом, видимо, послужившее темой эпиграммы неизвестному полярнику:

Примеров много есть на свете,
Но лучше, право, не найти,
Снял Шмидт Папанина со льдины,
А тот его — с Севморпути!