Отто Скорцени и секретные операции абвера

Пока мы бьемся с этими трудностями, подполковник Хардик начал подготовку людей. Чтобы сохранить секретность, наше учебное поле было объявлено запретной зоной, где даже приостановили почтовую службу. Разумеется, по нашим частям гуляют самые невероятные слухи насчет цели этих таинственных приготовлений. Солдаты знают, что командование бригадой приму я, и ожидают поэтому операцию, подобную освобождению Муссолини. Короче, оберштурмбаннфюреру СС Хардику больше не удается сдерживать всеобщее любопытство, даже несмотря на все более и более строгие меры, предпринимаемые, чтобы пресечь эти одуряющие слухи. Вскоре в расположении об этом уже настолько неприкрыто болтают, что он начинает опасаться за секретность нашей операции. И тогда он приходит сообщить мне о таком положении дел.

Выслушивая в своей комнате в Фридентале все невероятные басни, какие разносят мои люди, я чувствую, как на моем бедном черепе волосы встают дыбом. Во всяком случае фантазии у этих молодцов хватает! Одни знают из надежного источника, что наша бригада пройдет по всей Франции, чтобы освободить гарнизон, осажденный в Бресте. Другие утверждают, что предстоит снять осаду с защитников Лорьяна. Они видели - своими собственными глазами - планы, которые должны позволить нам проникнуть в эту крепость. Есть еще добрая дюжина других версий, и это, в общем-то, нас бы вовсе не беспокоило, если бы не приходилось опасаться, как бы союзническая контрразведка не заинтересовалась слишком сильно нашими приготовлениями. Как пресечь эту эпидемию сплетен? По нашему мнению, самый простой способ будет и самым эффективным: отныне мы не станем опровергать ни один из этих слухов, притворяясь раздраженными оттого, что наши люди столько знают. Так, думаем мы, удастся посеять смятение в душах союзнических секретных служб.

Идет время - причем страшно быстро, - и мы форсируем подготовку наших людей. В основном повторяем несколько вариантов на общую тему: плацдарм. В несколько другой области подготовки мы пытаемся освободить наших людей от жесткой выправки, происходящей от немецкой военной школы с ее чрезмерной и бесполезной дисциплиной. Наконец мы приучаем их даже пользоваться жевательной резинкой и открывать пачки сигарет истинно американским манером.

Во всяком случае единственной полностью замаскированной нашей частью оказывается рота управления. Поэтому мы решаем насколько возможно беречь входящих в нее людей. Впрочем, мы даже не в состоянии заранее поставить им точные задачи. Наши указания должны оставлять солдату самые широкие возможности проявлять инициативу. В качестве передовых фронтовых наблюдателей они сослужат неоценимую службу основной части наших армий. Они должны также будут постараться усугубить смятение, которое воцарится во вражеских рядах, и для этого станут распространять ложные сообщения, преувеличивая начальные успехи германских дивизий, будут менять места указательных столбов, давать фантастические приказы, обрывать линии связи и уничтожать резервы боеприпасов.

Однажды, когда я только что закончил проверку своих войск, один из офицеров этой роты попросил меня о беседе наедине. С очень озабоченным видом он заявил:

- Господин штандартенфюрер, теперь я знаю цель операции, которую мы готовим.

На какое-то мгновение он меня озадачил. Неужели Фолькерсам или Хардик - единственные посвященные в тайну - проявили невольную несдержанность? Но вот уже офицер, явно довольный эффектом, который произвели его первые слова, шепотом продолжал:

- Бригада пойдет на Париж, чтобы захватить союзнический штаб.

Для меня это было уже слишком; мне пришлось сдерживать себя, чтобы не рассмеяться. Я довольствовался неким "хм, хм", которое мало к чему обязывает. Этого хватило, чтобы он с воодушевлением продолжил:

- Учитывая, что я знаю Париж как свои пять пальцев, я бы хотел позволить себе, господин штандартенфюрер, предложить вам свою помощь. Разумеется, я буду держать язык за зубами.

Когда я спросил, какие у него предложения, он изложил мне подробный план. Составить колонну из ложных военнопленных, сопровождаемых солдатами, говорящими в совершенстве по-английски, и она пройдет прямо до Парижа. Можно даже взять с собой германские танки под видом трофеев, которые якобы будут представлены союзническому штабу главного командования.

Мне с трудом удалось остановить этот словесный поток. В конце концов я его выпроводил, приглашая проработать свой план во всех подробностях и затем снова прийти ко мне, а в дальнейшем помалкивать. Много позже я узнал, что он не прислушался к моему последнему указанию. А именно - не одну неделю союзническая контрразведка держала под наблюдением Кафе-де-ля-Пэ, которое я "имел неосторожность" упомянуть в нашем разговоре.