Отцеубийца

Роман едва успел подхватить мать, когда колени той подогнулись, и она начала медленно оседать на землю.

Мать жила теперь в маленьком домишке, стоявшем недалеко от берега реки.

– Я ведь поначалу бежать все хотела, – говорила она, не переставая гладить Романа по руке, когда сидели они уже в доме, за столом, уставленном нехитрыми угощениями. – А потом вот Петра встретила, он-то меня и отговорил. Куда, говорит, побежишь ты – ни дома более у тебя нет, ни семьи – все там погибло. Выходи, мол, за меня замуж, начнем жизнь сызнова. Я и согласилась. Вот, Васятка у нас народился – брат, значит, твой... Да Анютка, она малая еще – в люльке вон лежит. – Тут тень опустилась на Дарьино лицо, – А близнята-то, наверное, совсем взрослые уже? – спросила она.

– Да. Очень на тебя похожи, – ответил Роман и заметил, как глаза материнские застилаются прозрачной пеленой слез, как текут они по ее щекам и капают на струганную столешницу крупными каплями.

– Поехали со мною, мама! – вскричал Роман. – Я у князя служу – всего у меня вдоволь. Терем большой – всем места хватит... И близнят возьмем... И внучку понянчишь...

Роман не договорил, потому как мать закрыла лицо руками и уже рыдала в голос.

– Ну что ты плачешь, мама? Все же хорошо! Все ладно будет!

– Нет, сыне, не смогу я с тобой поехать, – наконец, сдавленным голосом произнесла мать. – Куда мне – здесь семья моя, муж мой.

– Так и их возьмем, как же иначе!?

– Экий ты скорый, Роман! Всегда таким был – весь в отца, покойника! – вздохнула мать, утирая слезы. – Не выкупишь ты Петра – он кузнец, самый почитай хороший здесь кузнец. Хозяин не продаст его ни за какие деньги, ведь он один умеет здесь мечи ковать. Большие деньги на нем хозяин имеет. А без Петра не поеду я!

– Я попробую, мама! Я уговорю его!

– Попробуй, – устало вздохнула та. – Попытка – не пытка, да только знаю я, что пустое это дело...

Роман действительно сделал все, что только мог. Но хозяин – узкоглазый, кривоногий человечек с гнилыми редкими зубами, – уперся и не хотел уступать Петра ни в какую. Роман молил его, предлагал любые деньги, любые товары, но слышал в ответ одно:

– К чему мне твои деньги? Деньги потратишь – и нет денег. Кузнец накует мечей, я их продам, и будут деньги. Кузнец кует все время – деньги есть все время.

Так и не смог уломать татарина Роман. Вернулся к матери ни с чем, не зная, как воспримет она печальную весть.

Но мать лишь грустно улыбнулась:

– Я знала, что так будет, – сказала она и поцеловала Романа в лоб. – Не горюй, сыне! Хвала Господу нашему за то, что дал он нам свидеться еще раз.

– Но где же справедливость? – возопил Роман. – Я так долго искал тебя, нашел, и теперь не могу забрать с собою из-за какого-то татарского ублюдка!

– Не ругайся, сыне! Ты уже взрослый, проживешь и без меня! Близнята тоже уж меня не помнят, а здесь у меня малыши – им я нужнее всего в этом мире. И муж мой здесь, коего люблю я так, как отца твоего, упокой Господи грешную его душу, никогда не любила... Уезжай сыне, скорее уезжай, не терзай мое сердце!

ГЛАВА 19

Простившись с матерью, Роман с тяжелым сердцем двинулся в путь. Русь, святая Русь встретила сынов своих золотыми листопадами и последним теплом осеннего солнца.

К Новгороду подъехали по первым заморозкам, одевшим придорожную траву в белесые саваны инея.

Возле дома тоска, так и не отпустившая Романа, стала уже совсем невыносимой. Вот она, знакомая улица, высокий терем, в коем ждет его любимая жена.

Ворота были заперты, и Роман заколотил в них, что есть силы. Забрехали собаки, скрипнула отворяемая дверь, и вот Роман уже во дворе. Расторопный слуга принимает у него коня и как-то настороженно оглядывает хозяина.

Роману не понравился этот взгляд, словно знал слуга что-то такое, самому Роману неизвестное, что не станет для него безразличным.

Поднявшись на высокое крыльцо, Роман зашел в терем. Навстречу ему выбежали слуги, но Ксении видно не было. Сердце Романа сжалось от страха.

– Где жена моя? – спросил он.

– Госпожа в верхней горнице, – робко ответил кто-то из слуг.

– Отчего же не вышла она встретить мужа своего, из дальнего странствия возвратившегося? Али больна Ксения?

– Здорова... – неуверенно ответил то же голос.

Тут на лестнице раздался легкий топоток, и Роман увидел свою дочь, немало подросшую за то время, пока не было его дома. Девочка остановилась в нерешительности, увидев незнакомого воина в запыленной одежде, с выдубленным ветрами и солнцем лицом. Не было Романа дома почитай что два года, и девочка, которой по отъезду отца было всего три года, конечно, его не помнила.

С тех пор девочка вытянулась, подросла. Она и во младенчестве была красивым ребенком, а теперь от нее и вообще трудно было глаза отвесть. Огромные глаза, не голубого, а прямо-таки фиалкового цвета, блестели, как два драгоценных камня. Золотистые волосы обрамляли нежный овал лица. Ресницы черными стрелками загибались вверх, а чуть вздернутый носик придавал личику уж вовсе милое выражение.